— Я не говорил «сто лет», — раздраженно возразил Пол. — Я говорил «двести».
Джейн еще раз внимательно взглянула на мужа:
— Пол, а ты хорошо себя чувствуешь? Я ведь просила не пить разных коктейлей. На тебя это всегда плохо…
Терпение Пола лопнуло.
— О Господи, до чего же женщины банальны! — воскликнул он. — Неужели у тебя совсем нет воображения?
Джейн мрачно посмотрела на него через стол:
— Если ты собираешься меня оскорблять…
— Сядь на место! — рявкнул он. — И перестань отвечать мне стандартными фразами. Сядь и послушай. То, что я говорю, касается и тебя тоже.
Джейн хорошо знала, что в соответствии с неписаными законами стратегии сейчас самый подходящий момент уйти — противник будет смущен, его атака потеряет стройность, а состояние духа упадет. С другой стороны, Пол казался серьезно озабоченным, поэтому, что было для нее совсем не характерным, Джейн заколебалась. Когда он снова закричал: «Сядь и послушай!», она так удивилась, что не стала спорить.
— А теперь, — заявил Пол, — если ты хоть немного подумаешь, прежде чем начнешь опять пороть чепуху, то поймешь: сейчас я собираюсь сказать тебе нечто очень важное.
Джейн выслушала его, не перебивая. Когда Пол закончил, она сказала:
— Пол, неужели ты думаешь, что я тебе поверю? Это совершенно фантастично! Твой отец, наверное, просто пошутил.
Пол сжал кулаки. Он сердито посмотрел на жену, потом выражение его лица изменилось, и он вздохнул.
— Да, похоже они были правы, — устало произнес он. — Лучше бы я ничего тебе не говорил.
— Кто был прав?
— Ну, отец и Стефани, конечно.
— Иными словами, они не хотели, чтобы ты мне рассказал?
— Да. Какое это имеет значение?
— Так, значит, ты не шутишь?
— Ради Бога! Во-первых, ты достаточно хорошо знаешь моего отца — он не станет так шутить, во-вторых, предполагается, что шутка должна быть смешной. Ну а теперь скажи, что в этом смешного, я с удовольствием послушаю.
— Почему они не хотели, чтобы я обо всем узнала?
— Ну, дело не простое. Они хотели, чтобы я рассказал тебе попозже, когда будет решено, как вести себя дальше,
— И это несмотря на то, что я твоя жена и член семьи?
— Проклятье! Старик ничего не говорил ни мне, ни Стефани до вчерашнего дня.
— Но ты ведь мог догадаться. Сколько времени это уже продолжается?
— С тех пор, как мне исполнилось семнадцать, а Стеф — шестнадцать.
— И ты хочешь, чтобы я поверила в то, что ты ни о чем не догадывался?
— Ну, ты же не поверила, когда я тебе прямо все сказал, не так ли? Сама подумай: можно догадаться о какой-нибудь возможной ситуации, но кому придет в голову предполагать нечто совершенно невероятное? Дело было так…
