Педагог боязливо приподнялся на ноги.
— Давайте решим нашу проблему цивилизованным путём, давайте договоримся… — неуверенно пробормотал он.
— Попробуй договорись — с ними! — ответил Илья, вытащив из кармана джинсов компактный пульт с одной кнопкой и нажав на неё, он привёл в движение скрытый механизм. По стенам сверху вниз поползла белоснежная бумага, на которой были изображены фотографии детей с игрушками и без, в основном девочки. Они счастливо улыбались бездонными глазками, смотря на мир и на тех, кто в данный момент находился в этой камере. От потолка до кафельного пола дети со всех сторон смотрели с улыбкой на того, кто причинил им столько горя. Извращенец не мог выдержать этих взглядов, он в ужасе закрыл лицо руками, прося убрать снимки.
— Что, петушара гнойная, на слёзы детские ты, мразина, спокойно смотрел, а на улыбки не можешь, — сквозь зубы процедил Кабанов. — Ничего, козёл, потерпишь, они должны видеть своё отмщение! — с этими словами Илья натянул перчатки и, стукнув одну об другую, пошёл на подонка. — Ну, давай! — насмешливо сказал он и в полсилы нанёс первый удар в плечо противника, тот отшатнулся, едва не упав. Затем удары повторились ещё и ещё: по рукам, рёбрам, груди. Педофил, стеная, кое-как сопротивлялся.
— Давай, чего спёкся, ну-ка шевелись! — поговаривал Илья, нанося всё сильнее побои. Хуки сыпались на извращенца, как град во время дождя, он еле держался на ногах. — Не держишь удара, совсем не держишь!!! — иронично заметил здоровяк, дубася арестанта, словно боксёрскую грушу. — Давай-ка мы тебе поможем развеселиться… — усмехнулся Кабанов, после этих слов неизвестно откуда в камере полилась музыка, и звонкий голос девочки начал петь песенку о том, как прекрасно жить на свете, смотреть на солнышко и любоваться радугой.
— Слышишь?.. Радость несётся!..
Бывший учитель, шатаясь, смотрел с затуманенным кровью взглядом на своего палача.
— А не хочешь попросить прощения у тех, чьи души ты исковеркал, тварь? — у Ильи всё кипело внутри.
Каждая секунда безмолвия раздражённо билась в голове Кабанова.
— Я жду, — свирепо поторопил судья.
Бездействие.
И тогда каратель без лишних слов схватил арестанта за шею и остервенело шмякнул об стену. Вот тогда он ощутил покой в своей душе, такой покой, который даёт одно удовольствие. Но для Ильи этого было слишком мало, он желал ещё большего наслаждения и с новой силой продолжал получать искомое блаженство, вбивая расквашенную голову нелюдя в стену под добрую детскую песенку.
