Вскоре они сидели на кухне и уплетали приготовленный общими усилиями завтрак.
— Уф, больше не могу, — пропыхтела девушка, отодвигая от себя тарелку. — Все было очень-очень вкусно. Спасибо. У вас тут курить можно?
— Кури, — равнодушно отозвался Змей. — Только форточку открой.
— Хорошо.
Татьяна отошла к окну, открыла форточку и с наслаждением закурила. Взгляд ее упал на блюдце, стоящее на полу около мойки.
— Что это? Молоко? — удивилась она. — У вас есть кошка? Ты же вроде говорил, что кошки тебя не любят.
— Нет, это не для кошки. Это для домового.
— Для домового? Шутишь? — подозрительно посмотрела на Кирилла девушка, хотя прекрасно знала, что он шутить, в принципе, не умеет.
— Это правда. Моя мама верит в то, что в нашей квартире обитает домовой, вот она и пытается задобрить его молоком.
— И что, помогает?
— Не знаю, — серьезно ответил Змей. — По крайней мере, он нас не тревожит.
— Из-за молока? — невинно осведомилась Татьяна.
— Наверное.
Девушка не выдержала и засмеялась.
— "Домовой, домовой, домовой, — пропела она, — проводил бы лучше девушек домой…" Кстати…
— Понял, понял, — мгновенно отреагировал Кирилл. — Я вообще-то уже почти готов, если ты, конечно, вернешь мне рубашку. Впрочем, если ты намереваешься идти в ней, я, так уж и быть, одену другую.
— А что, можно? — спросила Татьяна, кокетливо выставив ножку. — Мне идет?
— Очень. Только, думаю, так мы далеко не уйдем.
— Ладно уж.
Девушка убежала в ванную переодеваться.
По дороге к дому Татьяны они почти не разговаривали. Им было хорошо, и они понимали друг друга без слов. Поцеловав Змея на прощание, девушка взбежала на свой этаж, вошла в пустую квартиру, нырнула в кровать и мгновенно уснула, крепко и без сновидений.
Вечером к ней пришла Ольга. Когда Татьяна открыла ей дверь, подруга вместо приветствия пробурчала:
— Ну наконец-то! Неужели я тебя застала?!
— И тебе тоже привет.
— Слушай, неуловимая ты наша, ты куда пропала? — спросила девушка, проходя в комнату. — То у тебя депрессняк, и ты ни с кем общаться не желаешь, то целыми днями дома не появляешься. Совсем забыла своих друзей. А мы, между прочим, за тебя переживаем.
— А чего за меня переживать? — беззаботно откликнулась Татьяна. — У меня все отлично, просто замечательно.
— Я за тебя, конечно, рада, но ты могла бы хоть изредка и меня посвящать в свои дела. Так, мол, и так, у меня все хорошо, я о тебе помню, просто сейчас мне совершенно некогда, любовь-морковь и все такое.
— Да ладно тебе, не ворчи. Ясное дело, я о тебе не забыла.
