Бродячий менестрель, появившийся в замке всего несколько дней назад, начал играть. Звук его лютни потонул в нарастающем гуле голосов. Но в отдельные моменты (изредка), звук доносился до Дункана и тот понял, что поет менестрель хорошо. Конечно, не так великолепно, как Рис. На мгновение он вернулся мыслями к тем кратким минутам затишья между битвами как в Англии, так и на континенте. Рис любил музыку, как истинный валлиец, и даже учил Дункана играть. Они делали это скрытно, так как Дункану не хотелось, чтобы его люди сочли его слабым. Однако это взяло его за душу, он словно утопающий хватался за музыку как за соломинку. Если не считать его мать. которая была доброй, но находилась далеко, он не знал в жизни почти ничего кроме тренировок и войны, и продолжалось это столь долго, что не хотелось даже вспоминать.
Ему самому хотелось сыграть на этой лютне, а не сидеть, словно глупец, посреди полуразрушенного замка в окружении непомерного количества невест.
Дьявольщина, да лучше бы он встретился лицом к лицу с целой вражеской армией. Там он, по крайней мере, знал, как себя вести.
Его внимание снова вернулось к столу и присутствующим гостям. Среди них были три барона, два графа и один маркиз, и все они хотели составить хорошую партию. У них было семь дочерей брачного возраста. Они-то и составляли предмет торга.
Проклятые законы гостеприимства. Дункану хотелось бы вышвырнуть их всех вон, но при такой политической ситуации лишние союзники никому не помешают. Он не завоюет их, оскорбляя их дочерей.
Его вдруг озарила блестящая идея. Королевский гонец. Вызов ко двору. Конечно, при дворе ничуть не лучше чем здесь. Вероятнее всего весть об этом разнесется повсюду и даже там он тоже будет окружен будущими родственниками, которым не нужно ничего, кроме его состояния. И его положения фаворита нового короля. Видит Бог, он достаточно долго сражался на его стороне.
Мужчина задавался вопросом: нужен ли любой из этих женщин он сам, или его богатство. Удастся ли ему отыскать добрую душу, которую не устрашит его репутация.
Граф слева попросил его рассказать собравшемуся обществу о битве при Босворте[1], о той самой, в которой погиб один король и воцарился другой. Это была откровенная попытка предоставить Дункану шанс похвастаться. Но тот меньше всего хотел хвастаться. Ему надоели сражения, их грохот, дым и запах. Дункану хотелось забыть и больше не вспоминать смерть людей, что уже никогда не возвратятся домой, и калек, потерявших всякий шанс на достойную жизнь.
