Лиз так хотелось плюнуть на дистанцию, разделяющую их и взять Рэйли за руку. Голос Рэйли дрожал, выражая потерю и самообвинения, и, кроме этого, такое замешательство, что Лиз стало больно. Но она и так уже перешла границы, чего делать не стоило, особенно с Рэйли, у которой было так тяжко на душе.
— Ты была очень молода.
— Нет, мне было двадцать три, когда мы встретились. — Рэйли откинула голову назад. Черное небо, усеянное звездами, простиралось на такое расстояние, которое и представить себе было невозможно. Под этим огромным небом она вдруг ощутила себя маленькой, одинокой, и потерянной. — Я не видела признаков. Не замечала, что она беременна. Я не заботилась о ней. — Она повернулась и посмотрела на Лиз. — Я не заботилась о ней, и она умерла.
— Она ведь не сказала тебе, Рэйли.
— Она не сказала мне, потому что знала, что я не хотела, чтобы у нее был ребенок.
Лиз закрыла глаза, слова Рэйли отпечатались у нее внутри четко и жестоко, как и тогда, когда Джулия позвонила из Калифорнии и попросила ее отменить прием у гинеколога. Я не хочу ребенка, Лиз. Я не хочу, чтобы ты забеременела.
Эти слова поразили ее. Услышав их сейчас снова, она только убедилась, насколько она была права, когда сказала «нет», независимо от того, чего хотело ее тело. Теперь ей нужно было думать за двоих — за себя и за ребенка, которому она решила дать жизнь. Она была одна, и все-таки их было двое.
— Мне жаль, — прошептала Лиз, и ей действительно было жаль — Энни, Рэйли и себя саму, из-за того, что она так никогда и не узнает, к чему могли бы прийти их с Рэйли отношения.
— Готова ехать обратно? — спросила Рэйли, как будто понимая, о чем она думает.
— Да.
***
Брен включила настольную лампу и повернула ее так, чтобы свет падал только на монитор компьютера. Она выключила верхний свет, когда заметила, что Паркер и Кэндис заснули. Кэндис свернулась в углу дивана, ноги Паркер лежали у нее на коленях, одну руку она положила на колено Паркер. Они выглядели привязанными друг к другу даже во сне, и были достаточно молоды, для того чтобы выглядеть как подростки. Паркер зашевелилась и тихо застонала, и Кэндис сразу открыла глаза.
— Милая, ты в порядке? — шепнула она.
Паркер пробормотала что-то бессвязное, и ее дыхание снова выровнялось. Кэндис закрыла глаза.
Брен улыбнулась, представив, как смутится Кэндис, если ей сказать, какой она бывает нежной, когда не следит за своим поведением. Кэндис всегда притворялась сильной и даже грубоватой, но нетрудно было разглядеть, что за этим прячется, если постараться. Обычно никто не видел этого, или просто не хотел. Паркер, кажется, не заботила эта маска Кэндис, или она не верила в нее. Брен задумалась, сколько времени пройдет, пока Кэндис поймет, что Паркер другая, и что с ней у нее все по-другому.
