— Спи, кто тебе мешает?
— Нет, ты только посмотри! Ну словно враг в доме!
Клава прошла на кухню, заглянула в кастрюли, зажгла газ.
— Ты дашь мне поесть спокойно? Поем, а тогда уж и начинай свой сеанс! И вот пилит, и вот пилит! Еще и в школу таскается! Из-за тебя меня выставили, на уроки не пустили! Кто тебя просил в школу таскаться? Кто?
— Я не таскаюсь! Я…
Клава бросила ложку и, хлопнув дверью, ушла в комнату. Ну разве это жизнь? «Ну, я знаю, — думала Клава, — люди всюду едят друг друга, но у нас дома это делается не по-человечески».
Ока собрала горой подушки, развернула плед и легла, укрывшись с головой, — нет ее.
— Ты это брось! — появилась в дверях мама. — Что за манеру взяла? Чуть что, сразу ложкой об стол и дверью хлопать! Мать говорит — слушай! И что ты разлеглась среди дня? Ты видела когда-нибудь, чтобы я среди дня легла? Вставай, бери тряпку, мой пол!
— Тебе надо, ты и мой!
— Ах ты… Ты скажи… Ты мне лучше сама скажи, пока я в милицию не пошла…
— Уже и в милицию. — Клава села, закуталась в плед. — В школе побывала, теперь в милицию, потом куда пойдешь?
— Найду, куда мне идти! Ты мне по-хорошему скажи: взяла кольцо?
— Опять сначала! Не видала я твоего кольца.
— Посмотри мне в глаза.
— Да пожа-алуйста…
Тамара Петровна долго смотрела в честные глаза дочери. Не может человек так смотреть, если он виноват!
Дорогое малахитовое кольцо, и притом чужое — Тамара Петровна с сотрудницей одной поменялась на время — пропало в доме! Нигде его нет! Тамара Петровна уже и половину стоимости его выплатила, — но где же кольцо?
Неужели Клавдия взяла?
— Просто чудо какое-то, — пробормотала мама и взялась за тряпку — мыть пол. Клава поджала ноги, чтобы не мешать ей.
— Вот! — закричала Тамара Петровна. — Ноги она поджимает! Мать полы мой, а она сидит, поджав ноги!
— Могу опустить, — сквозь зубы сказала Клава.
Тамара Петровна заметалась по комнате, не зная, что же ей сделать. Потом схватила с вешалки вещи Клавы и заперла их в шкаф.
— Сиди дома, учи уроки. Приду со смены, проверю тетради.
— Много ты в моих тетрадях поймешь! — сказала Клава, чтобы последнее слово осталось за ней.
Вечером Клава готовилась идти в клуб. Возле нее крутилась соседская девочка Марина.
— Я собралась и пошла, а у тебя баночки, щеточки, кисточки… Зачем?
— Вот будет тебе шестнадцать, тогда узнаешь зачем, — вяло поучала Клава. — В твоем возрасте я уже на танцы ходила… Отсталые дети пошли… Говорят, акселерация кончается…
— Меня мама не пускает.
