Состязания на стадионе между тем прервались на время дневной жары, и их окружила огромная толпа, состоящая из зрителей и других участников соревнований.
— Пока, Тилон, отдыхай и готовься к дальней дороге, — сказал отец Филлиона. — Через четыре дня Олимпиада завершится, и мы двинемся в путь. Вся Спарта, твоя родина, ждет тебя! Мы проводим тебя в Леонидион, я уступлю тебе свое помещение… А вечером, после того как тебя увенчают оливковым венком с белыми лентами — высшей наградой олимпийскому победителю, — мы приглашаем тебя на пиршество в твою честь!..
— Вечером меня здесь не будет, — сказал Тилон и пошатнулся. Филлион поддержал его.
— Как понимать тебя, Тилон? — нахмурился вновь руководитель спартанской делегации.
— Мне надо отлучиться.
— Надолго?
— Суток на трое.
— Куда?
— Меня ждут друзья.
— Так… — Отец Филлиона помолчал, что-то соображая. — Хорошо, съезди. Я дам тебе свой экипаж с возницей.
— В таком случае я обернусь быстрее! — радостно произнес Тилон.
— Договорились, — кивнул руководитель делегации. — Смотри не задержись. Мы все будем с нетерпением ждать тебя. Ты едешь один?
— Нет.
— А с кем?
— Вот с ним, если согласен, — указал Тилон на Филлиона.
— Я еду с ним, отец, — не раздумывая, подтвердил Филлион.
Тилон назвал вознице место назначения, пояснил, как ехать, и шестерка резвых коней весело поскакала по накатанной дороге.
Встречный люд, из тех, кто припоздал в пути на Олимпиаду, то и дело оглядывался на пышный экипаж.
Долгое время оба молодых человека молчали: Тилон был погружен в свои думы, а Фидлион, верный обычаю, не вдавался в расспросы. Наконец Тилон заговорил и вкратце рассказал другу о Гидоне и ее отце.
— Эта девушка для меня дороже жизни, — заключил Тилон свой рассказ.
— И она согласна поехать с тобой в Спарту?
— Хоть на край света.
— А ее отец?
— С Пелопом дело сложнее. Я долго разговаривал с ним перед тем, как отправиться на Олимпийские игры. Он, понимаешь, колеблется. Наконец-то, говорит, я нашел для себя пристань. Здесь и умереть хочу. Я, говорит, как старый корабль на приколе — поздно, мол, мне пускаться в дальнее плавание.
— Ничего себе пристань! — возразил Филлион. — Ты же говоришь, на него и Гидону все близлежащее селение зубы точит. Они знают об этом?
— Знают, конечно, — задумчиво произнес Тилон. — Но и Пелопа понять можно. Сам понимаешь, с нашей Спартой у него связаны не самые приятные воспоминания.
— Что было — то прошло.
— Верно, — согласился Тилон. — Прошлым жить нельзя. Что ж, может, и уговорим Пелопа уехать вместе с нами.
