— Ну да, — кивнул собеседник. — В этом портике главный судья Олимпиады или глашатай будет провозглашать победителя в каждом виде состязаний, и эхо повторит его имя семь раз, даря бессмертие на века!..
Тилон остановился, разглядывая портик, о котором столько слышал. Толпа их обминала, толкала, задевала краями одежды, поругивала — стали, мол, посреди дороги, словно ослы!
— Что с тобой, парень? — забеспокоился наконец спутник Тилона. — Голову напекло? Пойдем в тень, к фонтану. Попьем немного, умоемся.
Тилон что-то пробормотал.
— Что, что? — не расслышал спутник.
— Здесь, в портике, через несколько дней глашатай провозгласит и мое имя, — тихо, словно обращаясь к самому себе, произнес Тилон.
— Идем, — потянул его за рукав спутник. — Я же говорю — ты перегрелся на солнце. Хорошо хоть, в дороге не свалился.
— И эхо повторит мое имя семь раз! — продолжал, не слушая, Тилон.
— Повторит, повторит, — проворчал спутник. — И не семь, а двадцать семь раз. От чего-чего, а уж от скромности ты, парень, не умрешь! А может, ты того?.. Винцом перед нашей встречей побаловался, а оно теперь и вступило в голову?
Тилон и впрямь походил на пьяного: глаза его горели, волосы растрепались. Они без всякой цели бродили по долине Алфея, и все привлекало его внимание, на все смотрел он как завороженный.
— Сознайся все-таки: что там у тебя в свертке? — в который раз спрашивал спутник.
— Говорю же тебе — сокровище! — буркнул Тилон и отвел его руку.
— Вот-вот. Я и говорю: перегрелся малость, — покачал головой спутник.
Внимание Тилона привлекло огромное двухэтажное здание, украшенное мраморными колоннами. Их было столько, что зарябило в глазах.
— Леонидион? — догадался Тилон.
— Верно. Чего-то ты, парень, знаешь. Эта гостиница Леонидион, больше которой нет в Греции, а значит, и во всем мире! Одних колонн сто тридцать восемь, — добавил спутник с гордостью, будто самолично обтесывал и устанавливал эти колонны.
— Сколько там комнат? — спросил Тилон, надеясь поставить спутника в тупик.
— Представь себе — целых восемьдесят! — без запинки отвечал тот. Такое и представить себе трудно. В Леонидионе живут самые почетные гости Олимпиады. Но, коль скоро ты участник Олимпиады и даже ее будущий победитель, зайди попытай счастья, — с ехидной улыбкой произнес спутник, но Тилон пропустил его слова мимо ушей. Вообще он находился в каком-то странном полусне, когда явь трудно отделима от фантастических грез.
Болтливый спутник что-то говорил и говорил не смолкая, но до Тилона, без устали озирающегося по сторонам, долетали только отдельные слова:
