«Неужели же и он здесь? – размышлял Зетлинг, протискиваясь в городской сутолоке. – Это почти невозможно. Он, и в самом сердце Белого движения. И если так…»
Но Зетлинг не был склонен предаваться иллюзиям.
«В конце концов, – думал он, – я видел его какие-то мгновения. Потом пролетка тронулась, а он закрывал лицо ладонью, и наверняка различить черты было невозможно. Скорее всего воображение, нездоровая психика, усталость, наконец. Но нельзя исключать самого страшного. Действительно, где ему быть, если не здесь? Это его стихия. Проникнуть в самое сердце, в душу, растревожить, смутить и столкнуть, а после бесследно исчезнуть. Если это был он, то неслучайно».
Из общения с Аваддоном Зетлинг, безусловно, извлек один урок. Он убедился, что побеждает тот, кто умеет ждать, а время, данное ожиданием, не тратит попусту, но собирает силы для решающего удара.
Тем временем, пока Зетлинг предавался размышлениям и был принужден выслушивать гневные речи полковника Вершинского, ротмистр Минин погрузился в обыденность новочеркасских окраин. Северная застава бурлила. Пыльный большак, ведущий к городу и простирающийся тонкой лентой до самого горизонта, был запружен телегами, пешими путниками и одинокими всадниками. В город тянулась нескончаемая вереница повозок с зерном, румяные развеселые казачки гнали скот. Вся эта шумная и беспокойная людская масса едва втискивалась в узкое пространство городских улочек и устремлялась к рынку.
Минин расспросил встречного казака о трактире «Соловей-разбойник» и, узнав, что место это лихое, что собираются там охочие до приключений казаки из близлежащих станиц да городские забулдыги, решительно пошел ко входу. Над грубо сколоченной деревянной дверью висело кошмарного вида, посеревшее от времени, пугало, видимо изображавшее легендарного былинного злодея. Над пугалом красовалась медная вывеска, на которой два несуразных большеголовых петуха сцепились в яростной схватке над кряжистыми кособокими буквами.
Минин укоризненно покачал головой и вошел внутрь. Обстановка заведения, несомненно, была приличнее, нежели его внешний облик. Ротмистр сел за один из свободных столиков и заказал квас с ржаным хлебом. Пожилая официантка с развязной улыбкой услужливо поклонилась и исчезла на кухне.
Минин огляделся. Несмотря на ранний час, в трактире практически не было свободных мест. Разношерстная публика с беззаботностью вкушала незамысловатую пищу и утоляла жажду, вызванную небывалой жарой и напряжением Гражданской войны. Кое-кто уже был пьян… Вдруг Минин, к своему изумлению, увидел знакомое лицо. Это был не кто иной, как есаул Куцеба собственной персоной!
