Ростовский поручил Павлу разобраться в этой гранате. Когда приходилось работать со взрывоопасными предметами, Павел становился чрезвычайно собранным и неторопливым, знал, что малейшая оплошность грозила гибелью. Он разбирал гранату за толстым стальным листом и смотрел через бронестекло. В случае взрыва он потерял бы руки, но сам остался бы жив. Замедленными движениями Павел отвинтил деревянную ручку, заглянул внутрь – головка мины полая, а стакан заполнен фигурным разрывным зарядом с конической выемкой и каналом по оси, на дне виднелся капсуль-детонатор.
– Видите, головка мины выполнена из мягкого сплава. В момент удара о преграду она сминается, от взрывателя огонь идет на капсуль-детонатор. Тот вызывает детонацию, которая направлена по разрывному заряду в сторону воронки-конуса…
Георгий Иосифович заглянул через броневое стекло, кивнув, добавил:
– Смятая, скажем, о броню головка прижимает воронку, стремительный газовый поток направленно прожигает отверстие, врывается внутрь танка и вызывает там пожар.
– Именно так. Кумулятивный принцип действия…
По белому порошку и кристалликам светло-желтого цвета Ростовский тут же определил: заряд состоял из смеси тротила и гексогена, применяемых в кумулятивных боеприпасах.
С этой гранатой поехали на полигон академии в Нахабино. Там стоял разбитый танк Т-34. На нем испытывали разные снаряды и противотанковые гранаты. Толщина брони была известна – сорок пять миллиметров, и по характеру пробоин судили о действенности нового оружия.
В бетонированном доте недалеко от танка расположились Ростовский, Павел и кинооператор с камерой, позволявшей вести специальную съемку. Метал гранату старшина Охрименко – единственный на всю армию умелец-снайпер, который на спор мог попасть учебной гранатой внутрь сапога с тридцати метров.
Немецкую гранату он швырнул из окопа. С хлопком, похожим на щелканье бича, раскрылись перья стабилизатора, сорвался хомутик, соединенный со стержнем предохранителя. Граната понеслась головной частью вперед, точно ракета, ударила по башне и взорвалась, кольнув глаза вспышкой. Полыхнуло внутри танка, из старых дыр и щелей повалил дым, хотя гореть там уже было нечему.
Пробоина оказалась небольшой – около пятака в диаметре. Кумулятивная струя, развив во время взрыва трех-тысячную температуру в малом пространстве, пробила броню, словно раскаленный гвоздь фанеру.
Рассматривая действие новой гранаты на замедленном экране, Ростовский вдруг спросил:
