– А ты кто такой, чтобы выгонять меня из отцовского дома? С чего ты взял, что можешь ставить мне условия?
– Я знаю, зачем ты приехал и что искал, – сказал Хоакин, показывая на пакет. – Предупреждаю, не вздумай вести со мной нечестную игру.
Антонио попытался презрительно улыбнуться, но и сам понял, что улыбка получилась скорее истеричной, чем естественной. Его собеседник явно взял на себя гораздо больше полномочий, чем возложил на него отец Антонио.
– Два дня назад твой отец открыл сейф и обнаружил там останки человека, которого, как принято считать, никогда не существовало. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?
Антонио и представить себе не мог, что у его отца сложились настолько доверительные отношения с человеком из обслуги и что неожиданную находку в собственном сейфе он станет обсуждать с дворецким. Но слова Хоакина не оставляли сомнений, что дело обстояло именно так.
– А почему он мне ничего не сказал? Он ведь знал, что я здесь, и я мог бы ему все объяснить.
– Позволю себе напомнить, что в тот вечер тебе было не до разговоров, – ты ведь едва не утонул и лежал без сознания.
С этим доводом Хоакина нечего было и спорить. Видно, отец звонил, когда Антонио уже лежал в отключке, после того как перебрал спиртного и чуть не захлебнулся, нырнув в бассейн. Взявший трубку мажордом наверняка придумал какой-нибудь благовидный предлог, чтобы не звать Антонио к телефону, а заодно и сумел разговорить старого актера и выяснить, чего ради ему вздумалось звонить на ночь глядя. Этот мажордом из Сересас сам был отличным актером: отец и нанял его, познакомившись на съемках фильма по какому-то роману Жюля Верна, где играл главную роль. И сейчас Хоакин, важно сидящий под юккой в левантийском саду, выглядел прямо как персонаж из фильма.
– Ну хорошо, убедил. Клянусь, что больше сюда не приеду. Теперь твоя очередь. Выкладывай, что ты принес.
– А ты не торопись, – ответил Хоакин. – Сначала распишись кровью вот на этом платке.
Испуганный Антонио взглянул на руки мажордома. В правой тот держал белый платок, а в левой – нож, который моряки используют и как оружие, и как инструмент для резьбы и для починки разных вещей.
Храбрость никогда не была самой яркой чертой Антонио; кроме того, он вполне обоснованно стал опасаться за свою жизнь, оказавшись один на один с явно свихнувшимся дворецким.
– Надо сделать маленький надрез на левой ладони. Потом промокнешь ранку платком, и эта кровь засвидетельствует твою клятву.
