Борьба пузырей издавна слыла более чем безопасным занятием. Несколько соревнующихся вставали на легкие надувные плоты, именуемые пузырями, и принимались осыпать «вражеские» суденышки заостренными стержнями, чтобы проткнуть их, выпустить из них воздух и заставить тем самым противника прыгнуть в воду. Последнего, кто оставался на плоту к моменту окончания состязания, объявляли победителем. Так было раньше. Но в правление нынешнего герцога на смену безобидным стерженькам пришли остроконечные дротики и поражать ими начали не только плоты, но и тела соперников.
Нид сумел подыскать отличное место на самом краю плота, отсюда было прекрасно видно все состязание. Но Верран вскоре поняла, что это зрелище ей не нравится. Кое-кто из борцов вышел на турнир, вооружившись особенно острыми дротиками, и соревнование переросло в кровопролитие. Верран поспешила отвернуться. Уж лучше наблюдать за лицами зрителей. И вскоре она высмотрела в толпе знакомый профиль. Это был Бренн Уэйт-Базеф.
Верран вспомнила их последнюю злосчастную встречу и подумала о том, стоит ли ей подойти к молодому человеку. Он ее вроде бы еще не заметил — так не лучше ли и ей самой скрыться от греха подальше? «Да нет, что за глупости, — подумала она. — Убегать от Бренна Уэйт-Базефа было бы сущим ребячеством». Она помахала рукой, привлекая к себе его внимание, потом намеренно посмотрела ему прямо в глаза. Бренн явно удивился, более того, ему стало не по себе. На мгновение он, казалось, заколебался, не обратиться ли в бегство самому. Верран с улыбкой подозвала его к себе. Молодой человек подошел к ней, однако на улыбку не ответил.
«Как молодо он выглядит, — удивленно подумала она. — Просто мальчик!»
И сердечно с ним поздоровалась.
— Добрый вечер, леди Грижни, — сухо ответил он.
Возникла неприятная пауза. Верран гадала, что бы такое сказать. Бренн был одет в черный плащ с двуглавым драконом, и это не укрылось от ее внимания.
— Значит, ты стал чародеем, Бренн! Мои поздравления. Я знаю, сколько это для тебя значит.
— Ваша милость чрезвычайно любезны.
— Значит, ты добился всего, чего хотел? Я хочу сказать, теперь ты входишь в орден Избранных.
— Я учусь, я экспериментирую, я надеюсь добиться большего.
— Значит, ты доволен жизнью?
— Мудрость приносит удовлетворение; по меньшей мере хочется на это надеяться. Но со стороны вашей милости очень любезно осведомиться об этом.
— А ты не можешь, Бренн, называть меня просто по имени? Мы с тобой в конце концов не впервые видим друг друга.
