Дело в том, что методология любой науки также не является произвольно придуманным, привнесенным извне набором способов и приемов изучения. Методология является объективно определяемой предметом изучения, вытекающей из общих концептуальных подходов, уровня научного знания, частью каждой науки, ее существенным элементом. Методология представляет собой систему методов, набор способов и приемов исследовательской деятельности, знания о них. Но объективно эта система, этот набор задаются природой изучаемых явлений и процессов, вытекает из общего методологического состояния научного знания, научных интересов.
Своей методологии объективно требует и получает ее современная теория государства и права.
Это приходится подчеркнуть, т. к. на предыдущем, марксистско-ленинском этапе своего развития отечественная теория государства и права, разделив все методы на основной и частные, использовала главным образом лишь так называемый основной метод материалистическую диалектику.
И если бы опять же не было догматизации и вульгаризации диалектико-материалистического метода, в таком подходе не было бы ничего страшного. Ведь в рамках этого метода государство и право рассматривается как развивающиеся, динамичные социальные институты. Причины их развития коренятся в материальных условиях жизни общества. Противоречивый характер этого развития также признается материалистической диалектикой.
Словом, все бы ничего, если бы этот метод не противопоставлялся всем иным, которым придавалась роль вспомогательных, частных, второстепенных методов. И их умаление лишало теорию государства и права знаний реальных государственно-правовых явлений и процессов, придавало ей схоластический, умозрительный характер, снижало научную обоснованность ее рекомендации. Особенно это касалось социалистического типа государства, когда неиспользование социологического, сравнительного, статистического методов, правового эксперимента затушевывало научные знания об этом типе государства, приводило к его необоснованной апологетике.
В свою очередь гиперболизация материалистической диалектики превращала методологию в искусственные поиски «восхождения» научного знания от конкретного к абстрактному, к схоластичным рассуждениям об отсутствии в социалистическом государстве антагонистических противоречий и т. д.
Надо отчетливо понимать, что кризис социалистической идеи в том виде, в каком она была осуществлена в тоталитарном социалистическом государстве и его правовой сфере, одновременно означал и кризис догматизированной материалистической диалектики. Ведь, опираясь на такие догмы диалектики, как, например, единство и борьба противоположностей, Сталин и его единомышленники утверждали о бесконечной и все усиливающейся классовой борьбе в социалистическом обществе. Известно, к каким геноцидным формам борьбы с собственным народом привел этот перенос «диалектического» знания в 20–30-х годах в России на процессы коллективизации, устранение творческой интеллигенции из общественной жизни и т. п. А что стоили российскому обществу «диалектико-материалистические» утверждения об определяющей роли общественного бытия в его соотношении с общественным сознанием, в каких чудовищных, извращенных формах принялись приводить индивидуальное сознание многих людей в соответствие с социалистическим тоталитарным бытием. Да и до сих пор положение о том, что «общественное бытие определяет общественное сознание», как бы спорно оно ни было, подменяется расхожим утверждением, что «бытие определяет сознание». При таком подходе, по сути, утверждается, что сознание индивида (его установки, стереотипы, догмы, мифы и т. п.) должны определять только то бытие, та среда, в которой он живет. Разумеется, нет ничего более вульгарного, чем определение духовного мира конкретного человека исключительно его бытовыми, в том числе жилищными, трудовыми, семейными условиями. Их, разумеется, нельзя игнорировать, но нельзя и сводить исключительно к ним все многообразие духовной и нравственной жизни каждого конкретного человека. Кроме того, из положения «бытие определяет сознание» можно выводить самые разные, в том числе и самые вздорные, требования. Но, к счастью, как часто сознание индивида не соответствует его конкретному бытию, да и конкретное бытие не соответствует индивидуальному сознанию.
