Очевидно, графиня уже многое знала об Астольфо, а возможно, и обо мне, и подробными расспросами она лишь пыталась выиграть время, чтобы получить окончательное впечатление о нас обоих. И все же я немного удивился, когда она вдруг сказала:
— Думаю, мы уже встречались раньше.
Астольфо чуть помедлил, прежде чем ответить:
— Мне так не кажется, синьора. Уверен, что наверняка запомнил бы столь грациозную и очаровательную даму.
Ее голос мгновенно похолодел, как порыв ледяного ветра, прилетевший с замерзшего озера.
— Если я говорю, что мы встречались, значит, так оно и есть. Согласна, ум у меня не так гибок, как в былые времена, да и сообразительность уже не та, и все же я не настолько забывчива, чтобы не припомнить некоего Астольфо, вора, похитившего тень убийцы Торродо и доставившего эту тень его смертельному врагу на издевательства и муки.
— О, те дни давно миновали, и происходившие тогда события теперь, скорее, относятся к разряду слухов, чем принадлежат истории, синьора.
— Послушайте, не стоит меня сердить! Если я говорю, что мы встречались, значит, так оно и есть, — повторила графиня. — Если я утверждаю, что ты сделал то-то и то-то, следовательно, все эти деяния принадлежат исключительно тебе.
Она нервно забарабанила каблуками, скрытыми широкой шелковой юбкой, по подножию стула — совсем как нетерпеливое дитя.
— Синьора… — почтительно пробормотал Астольфо с очередным поклоном.
— Мне не слишком нравятся тени! — объявила она. — Противные, крадущиеся, раболепные создания. Люди говорят, что ты — вор, который крадет и продает тени, получая немалую выгоду. Лично мне не понять, как это можно украсть тень. Но если тень — это вещь, полагаю, ее можно похитить. А грабители… грабители так и кишат повсюду. У меня постоянно пропадают кольца, золотые и серебряные браслеты, диадемы и все такое прочее. Даю слово: кое-кто из наглого жулья околачивается в этой комнате и сейчас.
— Синьора!
— Я не о тебе, Астольфо! Тут полно и других. О, я могла бы столько порассказать о каждом из этой компании — ты бы ушам не поверил! Милейшие люди, ничего не скажешь, милейшие!
Многие из собравшихся, должно быть, слышали ее реплики, но никто и виду не подал. Приглушенная беседа ни на секунду не прерывалась. У меня создалось впечатление, что придворные привыкли к неожиданным взрывам гнева графини и почти не обращали на них внимания.
— Возможно, это всего лишь недоразумение, — предположил Астольфо. — Уверен, все в этом зале — люди порядочные и благородные.
