Но сразу бросалось в глаза разночтение с другим списком, обнаруженным мною раньше в Центральном государственном архиве народного хозяйства СССР и в свое время представленным Советскому правительству Народным Комиссариатом водного транспорта. В том списке почему-то исчезли имена второго механика Александра Степановича Урпина и матроса Германа Николаевича Остапущенко. Зато прибавилась новая фамилия — Бекусов, сигнальщик ЭПРОНа. Какими судьбами его забросило на «Руслан»?
И еще загадка. Перечисляя в одном документе дипломированных специалистов, погибших на «Руслане», капитан Архангельского порта И. И. Отрешков назвал и первого штурмана Зосиму Федоровича Фофанова. А потом это имя я встретил в списке капитанов рыболовных траулеров, промышлявших в Баренцевом море в 1934 году. Что за наваждение?
Тысячи «почему» и ни одного ответа. Как все произошло? При каких обстоятельствах погиб «Руслан»? Неужели никто не спасся?
По плану предполагалось так. «Руслан», которому запрещен самостоятельный выход в открытое море, ждет у кромки, чистой воды ледокол «Красин», что пришел сюда на смену «Ленину». Затем весь караван — «Малыгин» и «Красин» с «Русланом» на буксире — начинают переход в Мурманск.
А вышло иначе.
«Красин» задержался — по просьбе норвежцев очищал ото льда фарватер порта Адвент-бей, чтобы те могли раньше начать навигацию. В это время установилась на редкость спокойная для здешних мест погода, и «Малыгин», решив воспользоваться счастливым случаем, начал движение сам — все ближе к дому, товарищи нагонят. Радист «Малыгина» Михаил Клементьев передал в эфир: «Всем, всем, всем — идем в море». А следом, курсом «Малыгина», вышел в открытое море и «Руслан».
Почему? Те, кому приходилось бывать среди моряков, кому посчастливилось приобщиться к святому морскому братству, ответят сразу — он пошел за больным товарищем. Просто не могли Василий Клюев и его друзья поступить иначе. Не могли.
Вскоре после выхода из Айс-фьорда прекратилась связь между судами: шквальным наскоком ветра у «Малыгина» сорвало антенну. Представляю, как извелся неизвестностью Клюев. Что случилось с «Малыгиным?» Может быть, ледокол находится уже так далеко, что радиостанция «Руслана» «не дотягивается» до него? Но ведь еще минуту назад морзянку было слышно хорошо, Миша Клементьев передал своему другу — радисту «Руслана» Валентину Волынкину сообщение об ухудшении погоды в их районе. А если у «Малыгина» опять открылись раны? Ведь несколькими днями раньше, 12 апреля, они уже пытались уйти в Мурманск. Но шторм и лед вернули их назад — в машинном и котельном отделениях появилась течь, кочегары шуровали по пояс в воде. «Малыгин», по сути, начал тонуть — потушили, опасаясь взрыва, топки: помпы не поспевали. И тогда «Русланчик» и великан-ледокол поменялись местами, и они ушли обратно, в Баренцбург.
