Шутов вошёл в азарт и, форсируя мотор, кричал изо всех сил:
— Врёшь, отвернёшь, собака!
При всех других способах атаки немец мог бы увернуться, его могли прикрыть подчинённые, но при лобовой деваться некуда. Тут решает человек: умереть и победить или попытаться спастись.
Фашист решил сохранить свою жизнь.
Он увернулся от Фрунзе, который шёл вперёд, но Шутов лёгким поворотом своей машины начисто срезал винтом хвост «мессершмитта».
Немец выбросился с парашютом, но зацепился за самолёт. Купол раскрылся и тянул его вверх, а самолёт не пускал, крутился волчком, увлекая вниз лётчика, болтавшегося дурацкой куклой.
Гитлеровцы со страхом наблюдали гибель своего вожака.
И Тимур был не в силах оторваться от этого зрелища.
— Тимур, прикрой! — вдруг услышал он негромкий голос Шутова.
Его командир и друг впервые просил о помощи.
Тимур огляделся и увидел одинокий самолёт, скользивший вниз. Винт его висел неподвижно.
Несколько секунд Шутова спасала растерянность немцев. Но вот один из фашистских лётчиков заметил лёгкую добычу и ринулся к ней.
Затем второй, третий немец пошли в вираж, устремляясь за самолётом в погоню.
Теперь секунды решали жизнь и смерть Шутова.
А земля жила своей жизнью. Как только наши истребители спугнули стаю фашистских пикировщиков, пехотинцы поднялись и с громким «ура» ринулись за танками. Они ворвались в окопы, захватили доты и вражеские танки, зарытые в землю, и полностью овладели опорным пунктом.
Неожиданно внимание пехотинцев привлёк самолёт, с бешеной скоростью скользнувший в снег и покатившийся по ровному месту, вздымая снежную пыль. На самолёте были красные звёзды.
Когда машина остановилась, из кабины выкарабкался лётчик. Всё лицо его было окровавлено.
Он запрокинул голову к небу и, сорвав с себя шлем, что-то кричал.
— Ты что, ранен? — спросили подбежавшие.
— Нет, нет, смотрите, там же Тимур! Один против всех!
В небе продолжалось непонятное пехотинцам мелькание самолётов.
Вдруг о мерзлую землю гулко ударился горящий «мессершмитт».
— Вот этот меня хотел сбить! — крикнул Шутов.
По небу чертил кривую дымную полосу другой подбитый фашист.
— А это который его хотел сбить! — добавил Шутов и вдруг закричал: — Тимур, держись, сейчас придут наши! Тимур, набирай высоту!
Фрунзе не мог услышать своего командира. Среди множества мелькающих в воздухе «мессершмиттов» трудно было заметить «ястребок» Тимура. Лишь иногда он давал о себе знать вспышками огня, словно стальное кресало высекало искры из кремня. Вся свора вражеских самолётов поднималась вверх спиралью, и Шутов понял, что Тимур, как орлёнок, не боящийся взглянуть на солнце, уходит всё выше и выше под защиту ослепительных лучей. В небе ни облачка. Только там, наверху, фашисты потеряют его и разлетятся ни с чем.
