Это было крайне интересно. Крайне.
— Говорите, я вас внимательно слушаю, — спокойно и важно сказал наставник.
Прерывающимся, дрожащим голосом я начала:
— В жизни я повидала много людей. И должна сказать вам, наставник, что люди идут только за тем человеком, у кого слова не расходятся с делами. Ринпоче валится на мелочах. Если вы говорите, что вставать нужно с рассветом, а ложиться на закате — не работайте по ночам. Если работаете по ночам, не учите других, что вставать они должны на рассвете, а ложиться на закате.
Это были безобидные с виду слова.
И их менее всего ожидал услышать наставник.
— Какое вам дело до того, когда я ложусь? — громыхнул он. — Вы-то откуда знаете, когда я ложусь, а когда я встаю? Вы следите за мной?
Он соображал медленно. И совершенно не помнил, что сам рассказал нам о том, что рисует по ночам картины.
Я не собиралась выводить его на чистую воду — я просто рассказала ему правду, которую он не знал. Люди идут только за тем, у кого слова не расходятся с делами. Это и есть самый секретный из секретных ключей, которые от него утаили его загадочные Духовные Учителя. Более того, они ему наврали, откровенно и целенаправленно наврали, сказав, что для наставника правила не писаны. А он поверил, потому что в это приятно верить. Как приятно верить в особые знания для посвященных, в особые силы для избранных. А настоящие знания — просты. И незамысловаты. Вот только выполнять их трудно, иногда невыносимо трудно, но только этот путь не заведет тебя в болота и трясины: не учи другого тому, что не делаешь сам. И будет тебе счастье.
— Записка от вас из-за Реки пришла в полночь, — напомнила я ему. — Я в это время не сплю.
— Зато я сплю! И попросил жену отослать, она у меня подолгу засиживается ночами.
Наставник приосанился. Он сумел и отбить лихо, и подвести разговор к тому, ради чего он и устроил здесь представление.
Заигравшись в наставника, человек в черных одеждах даже не понял, что оправдывается.
Мы-то с ним знали, что он врет. И он чувствовал, что мне было глубоко плевать, когда он спит, когда он не спит. Это он сам себе теперь должен ответить на вопрос, почему он кто угодно, только не ринпоче. Это были его беды, не мои. Я поздно ложусь, поздно встаю и не утверждаю на каждом углу, что именно так должны поступать все остальные люди. Мне удобно так, кому-то по другому.
Но если наставник вывел разговор на животрепещущее, то обсудим и это.
— Вы говорите про девушку, с которой спите? Хорошо. Скажите нам всем здесь в лицо, что это ваша любимая женщина.
