— Хорошо, папа, — произнес Карл, заканчивая разговор. — Будем с нетерпением ждать. Спасибо, уверен, что так и будет. Когда увидите Ника, передавайте ему от нас привет. Спокойной ночи.
Я услышала стук трубки о рычаг, затем звук шагов. Вернувшись в гостиную, Карл с довольным видом сел на прежнее место.
— Ну вот, дело сделано. Отец говорит, они собираются прислать нам небольшой подарок на новоселье. Насколько я знаю маму, это наверняка будет набор кастрюль. С мамой я тоже поговорил. Привет тебе от нее.
Я не могла удержаться от вопроса, хотя не была уверена, хочу ли услышать ответ.
— И что она сказала?
— Да что обычно. Надеется, что мы не будем там чувствовать себя одинокими, ты можешь в любое время позвонить ей… — Заметив выражение моего лица, он опустил ладони мне на плечи. — Ну-ну, Анна. Право слово, не о чем переживать. Сама знаешь — мама хочет тебе только добра.
— Конечно, знаю. Я веду себя глупо. — Я поспешила сменить тему разговора: — А когда, ты говорил, прибудет грузовой фургон?
— В половине восьмого. Я сегодня два раза им звонил, уточнял с ними время. Лучше лечь спать пораньше. — Ладони его медленно заскользили вниз по моим рукам, прикосновение становилось чувственным. — Это наша последняя ночь здесь. Стыд нам и позор, если не отметим.
— Совершенно с тобой согласна. — Я приподняла голову, он слегка наклонился, и мы поцеловались. Головокружительно праздничное чувство, явившись неведомо откуда, разгорячило кровь как афродизиак; казалось, завтрашняя поездка закончится в зале аэропорта, где за чашкой кофе, глазея на пассажиров и киоски дьюти-фри, мы будем ждать вылета нашего самолета и готовить себя к жизни в совершенно ином мире.
— Я смотрю и что-то вижу…[10]
Кажется, мы ехали уже целую вечность; в салоне машины царило молчание, которое в долгих поездках то внезапно нарушается, то вновь так же внезапно наступает. Шутливый голос Карла застал меня врасплох.
— Постой, дай сообразить, — улыбнулась я. — Это что-то начинается с буквы А.
— Как догадалась?
— А что здесь увидишь, кроме автострады! — За окнами машины тянулось шоссе, совершенно пустое и плоское, как в двухмерном пейзаже старой компьютерной игры. Насколько видит глаз — черное дорожное полотно, голубое небо, скучное ограждение с обеих сторон. — И сколько нам еще ехать?
— Почти приехали. Грузчики, наверное, уже на месте.
Снова наступило молчание. В голове стоял противный гул — признак подступающей головной боли, еще один симптом, связанный, как я полагала, со слишком долгой и монотонной ездой. Зато вчерашняя неуверенность бесследно пропала. Ее словно унесло прочь солнышком и весенним ветерком — таким чистым, таким легким, таким свежим, — и она рассеялась, исчезла, как исчезает ночной кошмар, едва вы откроете глаза.
