— Хилари! — прикрикнул Тони. — Веди себя прилично! — В ответ Хилари еще раз высунула язык и скосила глаза. Никаких признаков послушания. У Фелисити сжалось сердце. Неужели Тони из тех слабовольных отцов, которые доверяют все воспитание матери? — У нее сейчас трудный возраст, — прошептал он. Прозвучало это довольно беспомощно, отчего досада Фелисити только усилилась. Она едва не выпалила, что это не оправдание, но вовремя вспомнила об Аннабел и прикусила язык. В конце концов, Тони долго жил со своей дочерью-грубиянкой, а Фелисити познакомилась с ней только что. И слава Богу.
Кстати, а где Аннабел? Фелисити обернулась и увидела, что дочь залпом выдула бокал шампанского. Она сидела с дядей Гарольдом и тетей Эдной. Все трое покатывались со смеху. Аннабел очень неизящно развалилась в кресле и вытянула длинные тонкие ноги, обтянутые черными чулками и облаченные в уродливые ботинки «Доктор Мартен». Официантка, торопившаяся мимо с подносом, уставленным бокалами, чуть не споткнулась о них.
Шляпа, которая могла бы победить на выставке цветов в Челси, спустилась низко, словно медвежья шапка стража Тауэра, но это не мешало бокалу безошибочно находить путь ко рту ее хозяйки. Фелисити заметила, что партнер Саманты Пирс смотрел на них с отвращением и слегка морщил длинный нос, как будто от этой троицы плохо пахло.
Тетя Эдна громко ругалась, и ее слова разносились над бархатистым зеленым газоном церковного сада как звуки горна.
— А я говорю им: за кого вы меня держите, черт побери? За какую-нибудь вонючку? Тут вы здорово лопухнулись! Накося, выкуси, говорю я им. Вот и хиляйте отсюда! Аннабел визжала от хохота. Фелисити сморщилась, от души желая, чтобы в земле разверзлась черная дыра и поглотила всех троих. Она покосилась на Хилари и Саманту. То ли ей показалось, то ли Хилари действительно с завистью смотрела на ее облаченную в черное хохочущую дочь и пьяных родственников.
Она снова посмотрела на Хилари. Почему Саманта молчит и даже не пытается облегчить ей задачу? С тревогой следя за Аннабел, Фелисити постаралась улыбнуться, но улыбка у нее не получилась. Поэтому она махнула рукой и сказала:
— Моя дорогая Хилари, я не собираюсь ссориться с тобой. Тем более сегодня.
— Я не ваша дорогая, — громко ответила девочка, вызывающе глядя ей в глаза. — И не называйте меня так!
Последовала долгая неловкая пауза. А затем Саманта подтолкнула вперед двух довольно плотных мальчиков.
— Это Филип, а это Питер. Им уже по четырнадцать лет, — сказал Тони, бросаясь в пропасть. Он попробовал засмеяться, чтобы снять напряжение, но потерпел неудачу и пожалел, что утром не послушался своего внутреннего голоса и согласился на приход Саманты и детей. Не следовало вообще звать эту троицу, уныло подумал он, а Саманте не следовало приводить их. Мысленно свалив вину на Саманту (хотя бы частично), Тони слегка приободрился и подмигнул мальчикам. — Хотя они и близнецы, но не полные, — сказал он. — У Филипа глаза голубые, а у Питера карие.
