— Почему вы задаете столько вопросов о моем брате?
Он ответил не сразу. Но в выражении его лица не было ни малейшего намека на вину или раскаяние.
— Просто потому, что, если бы я задавал вопросы, касающиеся вас, вы бы не стали отвечать.
И действительно, она ничего не стала бы ему говорить, уйдя после второго или третьего его вопроса.
— Теперь я вижу, мне следовало бы помнить, что вы такой же, как все остальные мужчины, встречавшиеся мне, — заявила она, Чувствуя, как в ней поднимается гнев. — Скажите мне, Киннкэйд, что вы надеетесь разнюхать? Хотите узнать, какова Иден Росситер на самом деле? Действительно ли она холодна, расчетлива и безжалостна, как говорят о ней все? Ну, теперь вы уже составили обо мне мнение. И было бы любопытно узнать, каково оно.
— Пока рано говорить, учитывая, что прежде мне никогда не приходилось встречать мужененавистниц.
— Я вовсе не мужененавистница, поскольку ненависть требует определенной силы чувств, а у меня нет вообще никаких чувств.
Но Киннкэйд уже успел составить' себе некоторое представление об Иден.
— Возможно, у вас нет ненависти к мужчинам, — согласился он. — Но вы не очень-то им и доверяете.
— Вы ошибаетесь, я очень даже верю, что они приходят и уходят, когда им вздумается, и дают обещания, которые не собираются выполнять. Я также верю в их эгоизм, жестокость и мстительность. — Она умолкла, и губы ее искривились в холодной и вызывающей усмешке. — И я буду верить в сказанное мною, даже если вы попытаетесь убедить меня, что мужчины не такие, как я их описала.
— Зачем же стричь всех под одну гребенку? Есть такие, есть и другие…
Но Киннкэйд сказал совсем не то, о чем думал в данный момент. Сейчас его больше всего волновала необыкновенная, удивительная красота Иден.
— Я вас недооценила, — пробормотала она.
— А в чем дело? Вы удивились, что я сказал правду? Или никак не ожидали услышать ее от меня?
— А это важно?
— По правде говоря, нет.
Вдруг совершенно неожиданно он обнял Иден и прижался губами к ее губам. Она буквально оцепенела от его теплого, искусного поцелуя.
Киннкэйд поддался неудержимому порыву. Он разгадал в ней страсть, и ему захотелось ощутить ее. Он прижался крепче к ее губам, чувствуя их нежность, потом его губы раскрылись и поглотили их.
Другие женщины, как он знал по опыту, подались бы к Нему, отвечая на ласку, или отпрянули назад. Она же стояла окаменев, как школьница. Ее неопытность стала совершенно очевидной. Это его потрясло. Киннкэйд отстранился, пытаясь совместить то, что он узнал о ней, с внешностью зрелой, вполне расцветшей женщины.
