— Нет, с этим никакой желудок не справится.
Положив сандвич на стол, Лоррейн откинулась на спинку стула и переплела пальцы на затылке. Почему трупы стали появляться именно сейчас? Спустя секунду она сказала коричневому пятну, которое красовалось на потолке уже целую вечность:
— Скорее всего, из-за недавних дождей. До этого было сухо несколько месяцев.
В расстроенных чувствах она убрала руки с затылка и принялась барабанить пальцами по столу. Но почему у них нет голов?
Ритуальные убийства?
Месть?
Казни?
Ее раздумья прервал телефонный звонок. Сразу же догадавшись, кто это, она ответила с улыбкой на лице, первой за этот день:
— Привет, мам. Как Канада?
— О, мы уже становимся телепатами? — сказал голос на другом конце провода.
— Нет, мам. Простая дедукция. В конце концов, я — твой любимый сыщик. Другими словами, я узнала, когда прилетает твой самолет.
— Умница. По крайней мере, на этот раз он приземлился вовремя. В Канаде было восхитительно. Здесь все в порядке?
— Да. — Лоррейн сделала паузу. — И нет. Я тебе расскажу попозже. Хотя не думаю, что смогу приехать к тебе сегодня. Здесь слишком много всего происходит.
— Боже, это ужасно! Я собиралась приготовить бифштекс с гарниром. Грибы, томаты, картофель, горошек…
— Мама, это жестоко. У меня уже слюнки текут, да я, можно сказать, чувствую вкус.
— Ну извини, милочка.
— Может, завтра или в среду.
— Ладно, не могу дождаться, когда увижу тебя. Этот… как бишь его… придет?
Лоррейн сделала глубокий вдох и приказала себе успокоиться. Конечно, мать «забыла» имя ее мужа, чтобы подразнить ее.
— Не думаю. У него занятия на этой неделе практически каждый вечер.
Они попрощались, и Лоррейн вздохнула, положив трубку. Она влюбилась в Джона с первого взгляда, когда встретила его на занятиях по карате. Ей как раз исполнилось тридцать, самое время выходить замуж. Так она решила. Правда, мать пыталась посеять в ней сомнения, советуя держаться от Джона подальше. С самого начала она твердила, что ничего хорошего с этим учителем у Лоррейн не получится. Но Лоррейн проигнорировала советы матери. Джон ненавидел Мевис так же сильно, как и она его, и это было странно — обычно все сразу проникались к ней доверием.
Мевис была закоренелая хиппи и выглядела так, словно прилетела из прошлого. Она носила свободные пестрые платья с множеством побрякушек, ее длинные светлые волосы немного завивались на кончиках, и, как ее дочь, она выглядела лет на десять моложе своего возраста. Вздохнув, Лоррейн затолкала мысль о Мевис и Джоне на задворки своего подсознания и начала перебирать бумаги и фотографии, лежавшие на ее столе.
