Он чувствовал, что слабеет с каждой минутой. Ступни, казалось, весят не меньше тонны. Слышно было, что преследователи приближаются; ему даже чудилось, что он чувствует исходящий от них запах пота.
Джек выехал из Хоктона через десять минут после того, как они его туда подбросили, улыбаясь и желая удачи. Чертовы двуличные ублюдки! Возможно, он бы и успел скрыться, если бы не решил попрощаться с матерью и захватить кое-какие вещички. Скорее всего, этот бессердечный сукин сын послал за ним погоню в то самое время, как он желал своей матери спокойной ночи и говорил, что скоро вернется.
Две мили он продержался, две адские мили. Чертов Фэтфилд, последнее место, где бы он хотел умереть.
Джек заметил слежку, когда на светофоре у моста загорелся красный сигнал. Он поехал дальше, но и они не отставали. Он завернул за угол забегаловки Биддика так быстро, что чуть было не встал на два колеса. И если бы этот чертов мерзкий кот не вздумал перейти улицу, то он мог бы и оторваться. Пытаясь объехать животное, Джек потерял драгоценные секунды. Преследователи нагнали его и попытались спихнуть его машину в реку.
Если бы он смог из этого выбраться…
«Не задерживай дыхание, сынок».
Он остановился на мгновение.
Ненадолго.
Чтобы отдышаться.
— Ах ты, зараза! — Джек почувствовал, как вторая пуля пронзила бедро и вылетела с другой стороны.
Посмотрев вниз, он увидел месиво из крови, плоти и костей, и его чуть не вырвало. Ощущение было такое, что из него выходит всякая дрянь.
— Ну, вот и все, мне крышка. Бежать больше не могу. — Он опустился на землю. — Отсюда ты уже не встанешь, приятель. Это конец. — Джек всхлипнул.
На мгновение он отключился, но всего лишь на какую-то долю секунды.
Когда он открыл глаза, Охотница за головами склонилась над ним с мерзкой ухмылкой, медленно потирая грязными пальцами лезвие, которое было использовано уже не раз. Изогнутый клинок с китайскими иероглифами словно выползал из рукоятки слоновой кости. Ее пальцы двигались вверх и вниз, вверх и вниз…
Сейчас он почувствует удар.
Джек вздохнул, возможно, в последний раз.
Если он и жалел о чем-либо в эти последние секунды, то только о матери, которая, поставив чайник на плиту, будет сидеть часами у огня в ожидании рыбы и жареного картофеля, что он приносил ей каждую пятницу.
Когда Охотница наклонилась, над ним нависли пряди ее волос, которые каким-то образом перетекали в длинные серебристые сережки. Ее лицо наклонялось все ниже, ее дыхание ласкало его губы. Как будто она собиралась его поцеловать.
