Она поморгала.
— Я сплю. Именно поэтому хожу по своей квартире обнаженной. Я никогда не хожу раздетой.
— Не ходишь. Ты пришла. Ко мне. — Он стоял, не двигаясь, но тянущиеся края его длинного пальто стали по-другому отбрасывать тень. — Я не буду делать это сладкой мечтой.
Она коснулась рукой своего лба, вместо того, что бы прикрыть голые части тела. Мокрые кончики волос запутались вокруг ее запястья.
— Мне не нужна сладкая мечта. Уходи.
Он придвинулся к ней.
— Ты просила. Ты всегда просила.
— Я даже не знаю тебя… — сказала она, затихая, когда он откинул назад ее волосы. Он имел руки рабочего человека, но большие пальцы были очень нежными. Прикосновение послало волну дрожи по всему ее телу подобно гальке на стоячей воде.
Она хотела кричать, когда встретила его на мосту. Она не могла сейчас испытывать то же. Это только сон, напомнила она себе.
— Такой одинокий, — бормотал он. — Такой потерянный.
— Мне жаль тебя, действительно. Но не могу ничем помочь.
— Ты — единственная кто может. Но я говорю о тебе, любовь моя. — Он погладил ее щеку. — Ты была одна так долго, так долго боялась близости, все дело во времени.
— Я не…, я не твоя любовь! — она отшатнулась от него.
— Я оживил твою душу. Кого еще я могу полюбить?
— Ты не оживлял ничего моего, — ее кожу покалывало от мысли об удовольствии, которого она не испытывала долгое время.
Сзади его руки скользнули по ее рукам, затем опустились на голые бедра.
Это смутило ее, поскольку она уже давно не испытывала ничего такого.
— Не трогай меня.
Не там. Невысказанные слова отозвались эхом в ее голове.
Он провел по шрамам рукой. Длинные пальцы скользили по красной и белой морщинистой сшитой плоти.
— Я могу сделать тебя целой снова, как будто никогда не было переломов и травм, вообще ничего.
Говоря о ее мечте, она вспомни, как сама себе это твердила после аварии.
— Ты врач?
— Как раз наоборот.
В то время пока она обдумывала, кем он мог быть (как будто загадки во сне имели значения) он притянул ее спину к себе. Ткань его пальто была прохладной. Ее мысли рассеялись.
— Я заберу твое одиночество, твои страхи, — шептал он ей в волосы.
— Я не боюсь, — было глупо врать.
— Ты не будешь.
Ощутив его теплое дыхание на своем ухе, она издала судорожный вздох. Прошло много времени. Несчастный случай, до этого уход за отцом и его работа в церкви, еще ранее помощь братьям. Почему она не может немного забыться? Хотя бы во сне поддаться искушению и утешению?
— У меня есть ответы на все вопросы, — его губы были у самого уха, посылая дрожь вниз по ее позвоночнику, через сломанные кости и заживляя их снова.
