— Ты — порыв, — продолжал Скит.
— Ну, конечно, — согласился Дасти просто для того, чтобы подбодрить его.
— А иглы — это поручения.
— Поручения?
— Да.
— И все это имеет какой-то смысл?
— Имеет смысл?
— Вероятно, да.
— Да.
— Ну, а я не вижу во всем этом никакого смысла.
Скит промолчал.
— Кто такой доктор Ен Ло? — в который раз спросил Дасти.
— Кто такой доктор Ен Ло? — Пауза. — Ты.
— Я думал, что я — порыв.
— Это одно и то же.
— Но я не Ен Ло.
На лбу Скита вновь появились хмурые морщинки. Его бледные тонкие пальцы, лежавшие расслабленно, снова сделали попытку сжаться в кулаки; из полузакрытой ладони вылетел хрупкий белоснежный мотылек.
Проследив за еще одним периодом быстрого сна, Дасти спросил:
— Скит, ты не спишь?
— Я не знаю, — ответил младший брат после недолгого раздумья.
— Ты не знаешь, спишь ты или нет? В таком случае… ты, наверно, спишь.
— Нет.
— Если ты не спишь и не уверен, что бодрствуешь, тогда какой ты?
— Какой я?
— Это был мой вопрос.
— Я слушаю.
— Ты пошел обратно.
— Куда?
— Что куда?
— Куда я пошел? — спросил Скит.
Дасти вдруг почувствовал испуг, все сильнее ощущая, что этот разговор полон глубокого, если не мистического, значения и они мало-помалу приближаются к открытию, которое внезапно придаст смысл всему происходящему. Но, несмотря на уникальный и чрезвычайно специфический характер этого разговора, он сейчас казался столь же иррациональным и угнетающим, как и многочисленные другие беседы, которые они уже вели раньше, когда мозги Скита были не в порядке после причиненного самому себе наркотического отравления.
— Куда я пошел? — повторил Скит.
— Ах, поспи немного и дай мне передохнуть! — с сердцем воскликнул Дасти.
Скит покорно закрыл глаза. На его лицо снизошло умиротворение, а полусжатые кулаки расслабились. Практически сразу же в его дыхании установился неглубокий, медленный спокойный ритм. Он негромко всхрапнул.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — вслух спросил Дасти. Он внезапно почувствовал, что загривок у него покрылся гусиной кожей, и принялся разминать шею сзади правой ладонью, чтобы убрать неприятное ощущение. Но, однако, его рука вдруг сделалась холодной, а мурашки, покрывавшие шею, перешли дальше, в глубь позвоночника.
Из прихожей возвратился Валет. Шерсть у него больше не стояла дыбом, и он, насмешливо пофыркивая, обследовал темные углы и заглянул под кровать. Того, что пугало собаку, в комнате больше не было.
Судя по всему, Скит уснул, потому что ему приказали сделать это. Но ведь это же было невозможно — заснуть вот так, в один миг, по команде…
