Дасти подумал, что объяснение кажется слишком уж простым для того, чтобы быть верным, — и все же в нем звучали убедительные нотки.
Когда Марти встретилась с ним взглядом, он заметил, что реакция его жены на это объяснение была практически такой же, как и у него.
Могло ли такое сверхъестественное, да еще и столь редкое несчастье внезапно случиться с человеком, чья психика всегда казалась прочной и устойчивой, как Скалистые горы?
— Не далее как вчера, — Ариман напомнил Марти, — когда вы привезли Сьюзен на очередной сеанс, вы отвели меня в сторону, чтобы сообщить, насколько вы волнуетесь за нее.
— Да, конечно.
— И помните, что еще вы мне сказали? — Видя, что Марти колеблется, Ариман напомнил ей: — Вы сказали мне, что вам кажется, будто вы допустили с ней какую-то большую промашку.
— Но я не имела в виду…
— Вы сказали это с большой убежденностью. С болью. Сказали, что вы допустили промашку.
— Но ведь промашка была, не так ли?
Расцепив пальцы и воздев руки, словно желая произнести евангельское «Ты говоришь», доктор Ариман улыбнулся.
— Если дальнейший диалог поможет подтвердить этот предварительный диагноз, это будет хорошим признаком.
— Мне очень нужны какие-нибудь хорошие признаки, — сказала Марти, хотя с того времени, как она вошла во владения доктора Аримана, ей вовсе не казалось, что она в любой момент может снова начать сходить с ума.
— Обнаружение корня фобии, ее скрытой причины, зачастую является самой трудной стадией терапии. Если ваша аутофобия является следствием чувства вины по поводу состояния Сьюзен, то мы сможем перепрыгнуть более чем через год анализа. Еще лучше будет, если окажется, что у вас не столько натуральное фобическое состояние, сколько, м-м… назовем это симпатической фобией.
— Наподобие того, как некоторые мужья испытывают тошноту и утренние недомогания во время беременности их жен? — предположила Марти.
— Именно так, — согласился Ариман. — И симпатическую фобию, если именно ею вы и страдаете, много легче вылечить, чем глубоко укорененное состояние вроде того, что владеет Сьюзен. Я почти готов дать гарантию, что вам не придется слишком уж долго посещать меня.
— Но все же насколько долго?
— Месяц. Возможно, три. Вы должны понять, что здесь совершенно невозможно установить точные сроки. Так много зависит от… от вас и от меня.
Дасти откинулся в кресле; на душе у него становилось все легче. Один месяц, пусть даже три — это не такой уж большой срок. Особенно если ей удастся полностью вылечиться. Они смогут выдержать это.
