Это не было чопорное — со сжатыми в ниточку губами, прищуренными глазами, откинутой головой самодовольство морализирующего проповедника или абстинента, заявляющего о своем презрении ко всем, кто пьет, курит и употребляет пищу с большим количеством холестерина. Нет, здесь было превосходство ухмыляющегося подростка. Миновав дверь спальни, Ариман обрел ленивую грацию, гибкие движения и дерзость школьника, полагающего, что все взрослые являются дебилами, — и горящий, страстный взгляд подростка, изнывающего от желания.
Этот преступник и тот психиатр, чей кабинет она посещала по два раза каждую неделю, были физически идентичными. Различие между ними определялось только восприятием этих двух ипостасей. И все же различие было настолько пугающим, что сердце Сьюзен заколотилось сильно и быстро.
Недоверие сменилось возмущением и ощущением предательства. Эти чувства были настолько сильны, что она выплюнула целый поток ругательств. Голос при этом был настолько не похож на ее собственный, что можно было подумать, что она страдает синдромом Туретта[34].
На ленте доктор вышел из кадра в направлении кресла.
Он приказывает ей ползти к нему, и она ползет.
Глядеть на этот отчет о ее унижении было почти непереносимо для Сьюзен, но она не нажимала «стоп», потому что это зрелище питало ее гнев, и это было именно тем, что ей сейчас было совершенно необходимо. Гнев придавал ей силы, возрождал ее после шестнадцатимесячного ощущения бессилия.
Она прокрутила ленту вперед до тех пор, пока они с доктором не вернулись в кадр. Теперь оба были голыми.
С мрачно искаженным лицом, несколько раз нажимая на кнопку быстрого прогона, она просмотрела целый ряд извращений, перемежаемых обычным сексом, который казался по сравнению с ними столь же невинным, как поцелуи подростков.
Как он мог управлять ею, как он мог изгонять такие отвратительные события из ее памяти — эти тайны казались столь же глубокими, как происхождение Вселенной и смысл жизни. Она была исполнена ощущения нереальности происходящего, словно все в мире было не таким, каким казалось на первый взгляд, а являлось сложной сценической постановкой, в которой люди были всего-навсего актерами.
Однако эта мерзость на телеэкране была реальной, столь же реальной, как и пятна на нижнем белье, которое она оставила на крышке корзины в ванной.
Оставив ленту крутиться дальше, она отвернулась от телевизора и сняла трубку телефона. Нажала две кнопки — 9 и 1, но не стала нажимать единицу вторично
