Лесков говорил, что он не писатель, а секретарь жизни, передающий, записывающий факты. В городе евреи торгуют контрабандой, чиновники едут на ревизию. Глава ревизии поехал, действительно всех накрыл. За взятку отдал печать, чтобы евреи опечатали свои лавки. Торговцы контрабанду вынесли, переждали день-другой и требуют с него денег, а не то грозят подать в суд за срыв коммерции. За деньгами кинулись к староверам, а тем неоткуда их брать. Тут все и заварилось. Жена ревизора наслала на староверов жандармов, те приехали и увезли иконы, запечатав их сургучом, и икону ангела тоже: «пресветлый лик этот божественный был красен и запечатлен, а из-под печати олифа, которая под огневою смолой самую малость сверху растаяла, струила вниз двумя потеками, как кровь, в слезе растворенная...». Тогда артельщики решают подменить иконы. А для этого нужно найти мастера, изографа, который напишет новую икону.
Дальше в повести начинается новая история. У Лескова очень часто в одной вещи - несколько рассказов. Рассказ для Лескова - главный жанр, и он им почти бравирует: рассказ в рассказе; рассказ, претендующий на историю; рассказ, носящий характер любовного приключения, трагедии. Иногда Лескову бывает трудно, он не может остановиться: «Житие одной бабы» пишет так, как писали современники - Левитов, Успенский, Решетников. Но те писали локальные рассказы, а у Лескова - много страниц, соединенных легкими мостиками, которые почти не различишь. Исследователи сравнивали его рассказы со сказками «Тысячи и одной ночи».
Новый поворот сюжета: рассказчик Марк и отрок Левонтий отправляются на поиски изографа. По пути старообрядцы встречаются с пустынником Памвой. Он еретик, то есть новой веры, у него не может быть никакой истины, но мнению рассказчика. Но «Левонтий хочет узреть, какова благодать господствующей церкви». Памва не речист. Па все отвечает: «Слава Богу». Происходит немой диалог: Левонтий и Памва что-то говорят друг другу без слов. Марк понимает, что Памва и в аду утихомирит чертей: «сам просится в ад, на все отвечает смирением, он и демонов всех к Ногу обратит, недаром я его опасался». «Неодолимый сей человек». Человек лишен всякой злобы, словно и не человек. И Памва посеял сомнение в душе странника Марка: «Значит, сильна церковь, если такая вера».
Повесть «Запечатленный ангел» всех восхитила, пока не был напечатан финал. Финал неожиданный и почти неправдоподобный: разоблачение чуда неубедительно. Англичанка наклеила бумажку, а она отлетела. У Лескова все на грани случайности. Он показывает, что чудеса - это только случайности, совпадения, смешные и в то же время трагичные. Писателю чудеса не удаются: он человек приземленный, несмотря на поэтичность его произведений. Мера вымысла и мера фантазии не выходят у него за рамки действительности. Сам писатель признавался, что ему пришлось переделать конец. Эта одна из тех вещей, в которой Лесков не смог или не захотел дать разрешение конфликта.
