За нею, разумеется, последовала волна злости - как обычно, на саму себя.
«Господи, какая непроходимая дура! - ругала себя девушка. - Ты не в опасности. И камнем долу не поможешь».
Она решила было выкинуть халцедон иллюзорной удачи, но, к счастью, быстро передумала и вместо этого потерла камень о щечку, жмурясь от прохладной жесткости слюдяных вкраплений. Тут же вспомнила о его прикосновении - мягком, но в то же время пронзительном. Осмелев, она поднесла кристалл к губам и ощутила его вибрацию - или свою: ладонью, в которую впечатывались его пальцы, запястьем, которого он едва коснулся, тыльной стороной кисти, которую он… она закрыла глаза и замерла, вспоминая этот поцелуй. Интересно, что бы с ней сталось, коснись он губами ее губ. Страшно даже подумать. Она откинула голову и передвинула прохладный камень вниз по шее к Пульсирующей впадинке, представила себе его губы, почувствовала, как он целует ее, так сладко и нежно, как никто другой и никогда… Тебе бы я позволила… Тебе бы я доверилась…
Но он оставил ее! Кэсси вдруг как холодной водой облили. Он оставил ее и ушел, точно так же, как это сделал другой самый главный мужчина в ее жизни. Она почти не думала об отце, не позволяла себе. Он ушел, когда героиня была совсем крошкой, нимало не заботясь о том, как сложится жизнь матери с дочкой. Мама говорила всем, что он умер, но дочери как-то призналась: он просто их бросил. Вполне возможно, теперь он действительно перекочевал в царство тьмы, а может, жил себе преспокойненько с новой семьей, новой дочерью. Они ничего об этом не знали. И хотя по собственной воле мать никогда о нем не заговаривала, Кэсси знала, что он разбил ее сердце.
«Мужчины всегда уходят, - размышляла девушка. Ни с того ни с сего у нее разболелось горло. - Они оба меня бросили. И вот я здесь… одна. Был бы у меня хоть кто-нибудь, с кем можно было бы поговорить… сестра, что ли, ну, или я не знаю»…
Глаза закрылись, рука с кристаллом упала на колени. Бедняжка так вымоталась за день, что не смогла даже подняться со стула, чтобы лечь в постель. Девушка так и осталась сидеть, блуждая во мраке одиночества, пока, наконец, дыхание ее не замедлилось, и она не погрузилась в сладкую дрему.
Ночью Кэсси приснился сон, слишком похожий на явь. Ей пригрезилось, что мама с бабушкой незаметно проникли в комнату, вытащили ее сонное тело из кресла, освободили его от одежды и переложили на кровать. Потом, склонившись над нею, скованной и будто застывшей, долго внимательно вглядывались в нее. Глаза матери смотрели на девочку темными бездонными омутами, исполненными беспокойства и загадки.
