?
— Нет.
— Что, так невыносимо жить в усадьбе «Надежда» и городке «Чудо»?
— Жил же я до этого. — Он взъерошил ей волосы. — Из-за такой ерунды я не стал бы продавать отчий дом. — Раф помолчал. — Это ради Шейн. — (Вот и ответ на вопрос, который не давал Элле покоя с самого приезда.) — Не одна ты заметила, какой она стала за эти пять лет. Шейн отринула все, что так любила.
— И тебя?
— Если откровенно, и меня, — не щадил себя Раф.
— Из-за Чаза Макинтайра?
— Иных причин не нахожу.
— Ты знаешь, почему она вышла замуж?
— Да. — Раф свирепо посмотрел на Эллу. — Ей хотелось сказки. Хотелось примерить твою жизнь, amada, такую, которой у нее никогда не было.
— Мою?! — Элла встрепенулась. — Но она и так жила как в сказке. Чем моя жизнь лучше ее?
— Шейн не жила как в сказке…
— Конечно, потеря родителей…
— …наши родители погибли при кораблекрушении, когда мне было шестнадцать, а Шейн — три.
— Ты был так молод? — поразилась Элла. — Родные помогли?
— Нет.
— И… как ты жил?
— Как мог. Я хотел, чтобы Шейн осталась со мной. Хотел выращивать кофе на la finca, заботиться о ней, помогать всем, кто зависит от меня. — Раф небрежно пожал плечами, точно это были пустые слова. — Не вышло. Я потерял все: поместье — и неважно, сколько денег осталось от родителей, — и, самое страшное, Шейн.
Элле вспомнился разговор с отцом в рождественскую ночь. Не об этом ли он говорил? Но откуда он узнал?
— Что значит — ты потерял ее? Что произошло с Шейн?
— Когда я понял, что не могу позаботиться о ней, что скоро у нас не будет ни крова, ни еды, я позвонил Джеки, сестре матери Шейн, во Флориду. Она всегда была против этого брака, но попытка не пытка: вдруг в этих обстоятельствах она захочет помочь.
— А я думала, мать Шейн была костариканкой.
— Нет, то-то и оно. Во мне местной крови лишь на четверть, а в Шейн — вообще нет.
— Джеки откликнулась?
— Да, приехала. И увезла Шейн.
Элла не сразу осознала все значение этих слов.
— Только Шейн?!
— По большому счету для Джеки я не был родственником. — Он опять безразлично пожал плечами. — К чему возиться с чумазым?..
— О Господи, Раф…
— Свое сочувствие оставь для других. Мне оно ни к чему.
— А сестра?..
Затерявшийся в своих мрачных воспоминаниях, Раф слепо смотрел перед собой.
— Шейн выпала из моей жизни. Но я ни на секунду не переставал думать о ней, беспокоиться, спрашивать себя, правильно ли сделал, что отдал ее Джеки.
— У тебя не было выхода. И что ты делал после того, как сестра уехала?
— Работал. Десять лет бился, чтобы заработать деньги. В середине восьмидесятых цены на кофе упали, поместье «Esperanto» выставили на продажу, и я купил его. Деньги перестали быть проблемой. — Его губы сжались в линию. — И я поехал поглядеть на Шейн.
