Этот месяц был плох уже потому, что Джеймсу пришлось два раза навещать отца. Когда он входил в его дом, все тело протестовало: неприятная сухость в горле, мышечное напряжение в плечах. Казалось, он спустился в мрачное подземелье. Застоявшийся сырой воздух — на десять градусов холоднее, чем на улице. От сильного запаха орхидей и лимонной мастики у Джеймса кружилась голова, пока он шел к библиотеке.
Дверь была открыта. Виконт немного помедлил, пока глаза привыкали к полутемной комнате. Но тут раздался голос отца, мрачный и ядовитый, словно табачный дым.
— Так поздно? Какая неожиданность.
Морленд сидел в небольшом кресле, рядом с низеньким столиком возле камина. Он не встал при появлении Джеймса, но зато поднялся другой человек, сидевший рядом с графом. Темные, коротко постриженные волосы, чисто выбритый подбородок, прямая осанка. Военное прошлое? Губы Джеймса скривила презрительная улыбка. Вот уж действительно, для наведения порядка в этом сумасшедшем доме не помешала бы пара солдат.
— Это мистер Денбери, — промолвил отец. К его креслу была прислонена трость — такого Джеймс еще не видел. Несомненно, старый негодяй из гордости не появлялся с тростью на людях. — Служащий из Кенхерста.
— Как поживаете? — протянул руку Денбери для приветствия. Пальцы были вялые и влажные, рукопожатие — безвольное.
— Терпимо, — ответил Джеймс, и они сели в кресла. — А что, Дуайер не мог сам приехать?
Денбери поежился:
— Нет, сэр. В данный момент он не совсем здоров.
— Хорошо. — Бедный малый, наверно, сейчас отлеживается где-то, свернувшись в клубочек, и дрожит.
— Какая неловкость! Уж на этот раз я бы обошелся с ним поделикатнее. Не забудьте сказать ему об этом.
— Санберн, — предостерегающе прервал его отец. Граф еще сильнее похудел и выглядел совсем неважно. Высокие скулы заметнее подчеркивали впалые щеки на его лице. Глубоко посаженные глаза, яркие и необычайно голубые, как у Стеллы, совсем ввалились. Да, с каждым днем он выглядел все хуже. Джеймсу оставалось лишь надеяться, что старик не доживет до такого вида, когда дети станут пугаться его.
Зевнув, Санберн протянул руку к графину с портвейном.
— Денбери! Вы производите впечатление человека, привыкшего к строгому порядку и дисциплине.
Его собеседник еще сильнее выпрямился.
— Да, сэр. У вас наметанный глаз. — Морленд недовольно фыркнул, и Денбери на мгновение помедлил, но продолжил: — Я служил в сорок третьем полку в Бирме.
— Так вы из пехоты? — Джеймс открыл крышку графина и поднес его к носу, принюхиваясь. — Замечательно. Теперь понятно, почему нам подали этот второсортный портвейн.
