которые совершены человеком на земле, не ограничены тем, что есть, так сказать, «тело их поступка». Проистекая от человека, труды его определенным образом одушевлены сообразно его чувствам и несут в себе определенную духовную «интенцию». «Доброе дело», совершенное с эгоистической целью, не является «добрым», ибо «тело поступка», которое со стороны, возможно, и выглядит вполне благопристойно, оскверняется корыстной оглядкой на цель. Человеческие поступки суть конкретные сверхчувственные существа; следуя по пятам за совершившим их человеком, они становятся после смерти реально ощутимы. Деяния же тех, о ком в ст. 14:13 Откровения говорится как об отныне блаженных, не нарушают их покой в посмертном бытии, но, напротив, способствуют тому, что умершие праведники могут пережить в духовном покое вздох облегчения — ибо «дела их идут вслед за ними». Обетование блаженства умершим подводит к пришествию Сына Человеческого на белом облаке, и это пришествие, как уже отмечено, не совпадает в Апокалипсисе с концом мира.
Несколько видоизмененный мотив «новой песни» встречается в третий и последний раз в гл. 15, где подготавливается излияние чаш гнева Божия, которое с необходимостью предшествует последнему свершению. И снова здесь заметен шаг вперед. Впервые, в ст. 5:8, эту песнь пели вышние существа ближайшего к Богу круга. В ст. 14:2 «новую песнь» уже подхватывают более отдаленные круги, так что она достигает ста сорока четырех тысяч избранных, которые вознесены на гору Сион и учатся этой песни. Здесь под гуслистами и певцами однозначно подразумеваются христиане, «победившие зверя» (15:2) и тем вызволившие себя из области, где властвует «зверь», из области насилия, совершаемого начертанием имени его. Они стоят на «стеклянном море», чей первозданно чистый кристальный мир явлен теперь смешанным «с огнем» — вышнее единство яснейшей чистоты и жаркого огня любви, к которому теперь продвинулось мировое бытие от своего изначально сотворенного облика. Ведь провидец впервые созерцал «море стеклянное, подобное кристаллу», в начале, в великом видении престола в гл, 4 (4:6). «Победившие зверя» играют на «гуслях Божиих». Некогда Давид своей игрой на гуслях заставлял злого духа отступить от Саула. На этот раз «новая песнь» получает другое именование — «песнь Моисея, раба Божия, и песнь Агнца» (Откр. 15:3). Образцом эсхатологического события является в апокалиптической традиции великий переход через Чермное море после исхода из обреченного казням Египта. Исход из Египта совершался под знаком жертвы пасхального агнца. Исход из погружающегося в бездну, запечатленного «зверем» мира становится возможен благодаря жертве истинного пасхального Агнца.
