А на фронтах шла страшная мясорубка. Не успевали вводить новые и новые части. Но сибирские части, которые прибыли в Москву, сделали свое дело: немец был отброшен. И все эти временно занятые города, такие как Калуга, Клин, Дмитров… все это было освобождено от германцев. То есть попросту немцы сами ушли оттуда, потому что им создали такие условия, что они не смогли воевать. Но война не только не кончилась, а наоборот — она вступала в самый ожесточенный период. Здесь и проявились таланты военачальников. Здесь и выявилось, кто действительно герой, а кто только названный. Борьба, страшная, отчаянная. Она прежде всего отразилась на экономике. Был введен паек, карточная система. Три категории: «А», «Б», «В». «А» — это можно жить, «Б» — можно пробовать жить и «В» — это просто голод, краюшка хлеба. Это так, конечно, гипербола, но это очень небольшое количество хлеба.
«А» — это науке. Я относился к «В»: степени не было. Самый последний — «В». 300 граммов черного хлеба. Килограмм мороженой картошки. Профессора получали категорию «Б». Категорию «А» получали академики, политработники.
Всю войну я работал в университете.
Было 16 октября, когда считалось, что Москву сдадут. Все были уверены в этом. И все побежали из Москвы. Университет не работал. Они же все убежали. А кто не убежал, все-все попали в армию. А кто не попал в армию — те все на трудфронт.
Что я делал? Страшно было. Могу привести только один пример. Посоветовался я с Марией Романовной, это моя мать. Анна Алексеевна[2] забрала свою мать, парализованную старуху, и годовалого Николая[3] и отправились в эвакуацию со своим издательством «Иностранный рабочий». Сколько труда стоило ее уговорить не делать этого! Бесполезно! Мария Романовна говорит: «Колечка, кто нас там ждет? Мы приедем на пустое место. Нас там никто не ждет. А куда мы будем возвращаться, если будем, — тоже неизвестно. Так что я советую тебе уходить с войсками здесь я останусь одна». Приехал Андрей Никитин. Он уже служил в армии в это время. Меня не было. Он говорит: «Мария Романовна, через 2 часа сюда войдут немцы Я приехал взять Николая. Николаю Ивановичу нельзя оставаться. Это равно гибели. У меня есть два часа в моем распоряжении, я это могу сделать». Хорошо, что меня не было дома! Два часа истекли, меня нет. Он говорит: «Больше ждать не могу». Уехал на своем автомобиле — военном автомобиле. Через два часа немцы не пришли. И на следующий день не пришли.
