— Я знаю, — ответил он своим глубоким голосом, который был даже более соблазнительным, чем его потрясающая внешность. — Но я верю, что она поступит правильно.
Артемида сузила глаза.
— Что ты задумал?
Его лицо оставалось абсолютно бесстрастным, но напряженный взгляд, которым он продолжал сверлить Астрид, лишал девушку сил.
— Ничего.
Астрид решила согласиться только из-за Ашерона. Эш никогда раньше не просил ее ни о чем, и девушка помнила, сколько раз он утешал ее, когда она была ребенком. Ашерон стал для нее и отцом, и старшим братом.
— Сколько мне нужно оставаться рядом с ним? — спросила Астрид. — Если я войду и пойму, что у Темного Охотника нет надежды на исправление, я могу закончить все это сразу?
— Да, — ответила Артемида. — На самом деле, чем быстрее ты признаешь его виновным — тем лучше для нас.
Астрид повернулась к мужчине позади нее.
— Ашерон?
Он кивнул.
— Я приму любое твое решение.
Артемида засияла от радости.
— Тогда, Ашерон, наше соглашение заключено. Я нашла тебе судью.
Легкая улыбка заиграла в уголках его губ.
— На самом деле.
Внезапно Артемида заволновалась. Она переводила взгляд с Ашерона на Астрид и обратно.
— Что ты знаешь такого, чего не знаю я? — спросила она его.
Эти бледные, мерцающие глаза пронзили Астрид, когда Ашерон тихо ответил:
— Я знаю, что глубоко внутри Астрид хранит правду.
Артемида уперлась руками в бедра.
— Какую?
— «Самого главного глазами не увидишь — зорко одно лишь сердце».
По спине девушки вновь побежали мурашки, когда Ашерон процитировал строки из «Маленького принца», которые она читала, перед их появлением.
Как он узнал об этом?
Астрид бросила быстрый взгляд вниз, убеждаясь, что книга абсолютно не видна.
О, да, Ашерон Партенопайус был пугающим мужчиной.
— У тебя есть две недели, дочь, — тихо произнесла Фемида. — Если это займет меньше времени, пусть будет так. Но в конце этого срока, так или иначе, судьба Зарека должна быть решена.
Батарейки в плеере сели, и Зарек выругался. Везет, как утопленнику.
До приземления был еще целый час, и последнее, чего ему хотелось — это слушать, как в кабине ноет Майк, жалуясь на то, что его заставили сопровождать Темного Охотника на Аляску. И хотя тридцать сантиметров толстой стали отделяли темный отсек Зарека от Майка, он мог слышать все настолько отчетливо, словно Оруженосец сидел рядом с ним.
Что еще хуже, Зарека тошнило от маленького пассажирского отсека, стены которого, казалось, давят на него. Каждый раз, шевелясь, он ударялся рукой или ногой. Но раз уж они летели днем, выбор был невелик: либо этот крошечный куб, либо смерть.
