Когда он работал, в нем проявлялась какая-то мягкость. Поэтичная изящность, не соответствующая циничному изгибу рта. Смертельно опасной ауре, облегающей тело сильнее, чем черные джинсы.
— Люблю эту книгу. — Тихо произнесла девушка. — Она всегда была одной из моих любимых.
Зарек не ответил. Он просто сидел, осторожно сжимая в руках кусок дерева, пока его пальцы грациозно скользили по нему. Впервые воздух вокруг него казался не таким темным. Не таким опасным.
Она не назвала бы Зарека абсолютно спокойным, но он уже был не таким мрачным.
— Ты читал ее в детстве? — спросила Астрид.
— Нет, — тихо ответил Зарек.
Девушка склонила голову, наблюдая за его работой.
Он замер, и повернулся, нахмурившись.
Астрид отпустила Сашу и села ровно.
Зарек, не шевелясь, наблюдал за ней и ее псом. Происходило нечто странное: каждый его инстинкт кричал об этом. Он уставился на Сашу.
Если бы он не знал лучше…
Но с чего бы оборотню жить на Аляске со слепой женщиной? Магнитные поля здесь сильно влияли бы как на Аркадиан, так и на Катагарию: электроны в воздухе разрушают их магию, не давая удерживать форму.
Нет, это было невозможно.
И все же…
Зарек перевел взгляд с этой пары на небольшие часы на каминной полке. Было почти четыре утра. Совсем рано для него, но не для обычных людей.
— Ты всегда ложишься так поздно, принцесса?
— Иногда.
— Разве тебе не нужно вставать на работу?
— Нет. Я живу на деньги моей семьи. А ты, Прекрасный Принц?
Рука Зарека соскользнула, когда он услышал ее слова. Семейные деньги. Она была еще более богата, чем он думал.
— Должно быть, здорово, когда не нужно работать.
Астрид услышала горечь в словах мужчины.
— Ты не любишь тех, у кого есть деньги. Так ведь?
— У меня нет предрассудков по отношению к кому-либо, принцесса. Я всех ненавижу одинаково.
Это она о нем слышала. По словам Артемиды, он был самым грубым, вульгарным и отвратительным ничтожеством, которого Арти когда-либо знала.
Подобный комментарий от Королевы Грубости говорил о многом.
— Ты не ответил на мой вопрос, Зарек. Чем ты зарабатываешь на жизнь?
— То одним, то другим.
— Одним и другим, значит. То есть ты — бродяга?
— Если я скажу «да», ты вышвырнешь меня?
Несмотря на то, что его тон был ровным и бесстрастным, девушка почувствовала, как он ждет ее ответа. Какая-то его часть хотела, чтобы она сделала это. Эта часть ждала подобной реакции.
— Нет, Зарек, я же говорила. Тебе здесь рады.
Зарек прекратил строгать и уставился на пламя. Слова Астрид заставили его задрожать. Темный Охотник смотрел на огонь, а видел лицо девушки. Ее мелодичный голос отражался в сердце, которое он давно похоронил. Никто и никогда не был ему рад.
