— Мне нравится, как меня стрижет моя жена.
— Если она захочет найти работу, присылай ее ко мне.
Рафаэль никогда ранее не видел такого большого, хорошо освещенного зеркала, не доводилось ему и сидеть перед ним. В барах зеркала тускло блестели за стойкой, их загораживали разнообразные бутылки, а добрую половину поверхности занимали выцветшие наклейки с рекламой разных фирм.
Сначала Рафаэль посмотрел на длинные флюоресцирующие лампы под потолком, отражающиеся в зеркале. Затем на Ларри, сидевшего вполоборота, увлеченного содержимым журнала. Он посмотрел на другие кресла, выстроившиеся вдоль стены, с ножками и подлокотниками из металлических трубок. Заметил, что во многих местах искусственная кожа сидений и подлокотников порвана. Подумал о массивном деревянном стуле, на котором сидел утром, вспомнил запекшуюся кровь, кожаные ремни у основания передних ножек и на подлокотниках. Много людей умерло на этом стуле. Так, кажется говорил дядя. На нем же суждено умереть и ему, Рафаэлю. Он улыбнулся своему отражению в зеркале, только в этот миг осознав, что ему открылась истина. И теперь он знает то, что известно очень немногим: где, когда и как… он умрет. На том стуле, в том бывшем складском помещении, в четверг, перед или чуть перевалив за полдень. Парикмахер, шпыняющий его, словно господин слугу, не знал, когда состоится его встреча со смертью. И Ларри, толстый, светловолосый парень, так гордящийся своим умением читать, не знал этого. И сам дядя тоже.
А потом Рафаэль начал рассматривать себя. В туалетной комнате трейлера было треснувшее зеркало, перед которым он брился несколько раз в неделю, но целиком Рафаэль видел себя чуть ли не впервые. Заметил маленькие прыщики на подбородке. Но в основном кожа смуглая и гладкая. Никакой щетины на щеках, как у многих людей. У него, как, впрочем, и у его братьев, почти не было волос ни на теле, ни на лице. Кожа под глазами самая светлая, припухшая. Глаза налиты кровью. На правой челюсти синяк, который появился неделю назад, когда он спьяну упал и ударился неизвестно обо что. По крайней мере, он так думал, надеясь, что никто не двинул ему в челюсть. Рафаэль заметил, какие узкие у него плечи. Раньше-то, он вроде бы это помнил, плечи были шире, мускулистее. А вот ноги, под джинсами, всегда были тощими.
Парикмахер уже вовсю стриг Рафаэля. Он, похоже, увлекся и более ничем не выказывал своего неудовольствия.
Парикмахер сказал, что чует гниющую печенку Рафаэля.
