— Скорее счетчик! — вскрикнул Бакстер-Браун, бешено шаря по карманам в поисках монет.
Он уже опускал их в прорезь счетчика, когда услыхал за спиной звон бьющегося стекла, а затем быстрое бульканье жидкости.
Минуту спустя обломок ауэровского газового рожка ярко засветился.
Бутыль была разбита вдребезги, и содержимое в два ручья растекалось по столу. Черное зеркало вновь казалось простой гагатовой пластиной.
— А может, все было лишь болезненной игрой моего воображения? — простонал доктор.
Но тут же сокрушенно покачал головой:
— Как же тогда разбилась бутылка, да и…
Выпучив глаза, он остолбенело и озадаченно уставился на свой стол: Полли исчезла.
* * *
Миновала неделя, прежде чем Бакстер-Браун вновь набрался мужества испытать в ночной тиши и темноте тайну магического зеркала.
Ничего не произошло.
Осмелев, он стал продолжать опыты каждую ночь; причуды ради он даже стал призывать тени Ди и Келли, более того — потусторонних существ, найдя их имена в старинном трактате по магии Поджерса.
Его охватило разочарование; он больше не мечтал о волшебных поисках сокровищ и даже сказал сам себе, что по-настоящему никогда в это и не верил.
— Стоило ли труда… стоило ли труда… — то и дело бормотал он. Однако мысль свою не договаривал и сам не мог бы сказать, относилось ли его сожаление к убийству на Эстиз-роу.
Как бы то ни было, преступление принесло ему двенадцать фунтов и несколько шиллингов; но все эти деньги растаяли, как снег на солнце.
В день, когда последний звонкий шиллинг был истрачен, чтобы купить немного сахара и чая, лекаря уведомила о своем визите миссис Скиннер.
Уведомила о визите — слишком громко сказано; на самом деле она велела домашней прислуге Дайне Пабси, выполнявшей всю черную и грязную работу, передать доктору, чтобы он «не уходил из дому, не поговорив с миссис Скиннер, если не хочет, вернувшись домой, увидеть у себя на двери большие красные печати».
Миссис Скиннер была достаточно терпеливой хозяйкой и не объявляла жильцу беспощадную войну из-за просроченного платежа; но Бакстер-Браун задолжал ей уже за восемь кварталов, не считая мелких сумм, которые она давала взаймы в минуты хорошего настроения.
Явилась она ровно в одиннадцать, то есть через два часа после Дайны Пабси, нацепив на нос роговые очки и держа перед собой обширную ведомость.
— Доктор Браун, — начала она, — так больше продолжаться не может.
Терпение мое велико, я могла бы терпеть и еще, если бы сама не имела серьезной нужды в деньгах. Соблаговолите взглянуть на этот счет — вы увидите, что задолжали мне…
