Сара решила нанять экипаж. Хотелось побыстрее оказаться дома и принять ванну. Нельзя было позволять ему дотрагиваться до нее. После его… прикосновений ей казалось, что она в чем-то испачкалась. Но если даже на осмотре она чувствовала себя… так, как сейчас, то как же она вынесет прикосновение этих рук во время лечения?!
А что та, другая женщина, очаровательная и респектабельная дама, которая вышла от Уиткома с улыбкой на лице?..
Сара хотела быть такой же. Безмятежной. Счастливой. Она хотела быть такой ради Джеймса.
Увидев экипаж, Сара помахала рукой. Кучер вопросительно взглянул на нее. Она показала монету, назвала адрес, и он кивнул:
— Хорошо, миледи. Готов услужить. Позвольте, подсажу.
Она не выдержала бы прикосновения еще одних рук. Поэтому забралась в экипаж самостоятельно и захлопнула за собой дверцу, прищемив подол платья. Когда карета тронулась, ей показалось, что колеса стали сами старательно выискивать все выбоины на дороге. Закрыв глаза, Сара откинулась на спинку сиденья.
У нее не было истерики. Хотя, конечно же, ее ужасно смутили все эти чудовищные вопросы. Да, ей хотелось поскорее оказаться дома. Но это вовсе не означает, что она заберется в постель и проваляется так несколько дней, рыдая время от времени или просто глядя в потолок, как когда-то делала ее мать.
Чувствовать руки доктора на своем теле — о, это так гадко, так отвратительно, так непристойно! А вот прикосновения Джеймса… они были настоящими и добрыми.
Действительно ли она больна? Или доктор Уитком ошибается? Если верить тому, что написано в другой книге, то она совершенно нормальная женщина.
Сара утерла глаза и тут же почувствовала, что все щеки у нее мокрые от слез. Нужно было поговорить с Джеймсом, поделиться всем, что ее мучило. Но из-за своей лжи она ничего не могла рассказать ему. Он возненавидит ее! Разве может быть по-другому? В лучшем случае он будет постоянно следить за ней, поджидая момент, когда она свихнется.
Домой хотелось отчаянно, но когда карета остановилась, Сара тяжко вздохнула и прижала ладони к щекам. В таком виде нельзя было являться перед слугами. Следовало успокоиться.
Дверца распахнулась.
— Приехали, миледи.
Сара заставила себя опереться на руку кучера — спокойно, спокойно же! — и ступила на тротуар. Затем медленно поднялась по ступеням, ведущим к парадному входу, открыла — и в ужасе замерла. Оказалось, что в холле ее встречал не только Кроуфорд, но и Джеймс. И он внимательно смотрел на нее, смотрел, прищурившись.
