Поворот руля — и в конце длинной аллеи молодых платанов открывается особняк. Сверкают окна, цинковая крыша, на клумбах — пламя цветов. Рендол дорожит этим милым, заветным уголком.
Всякий раз, приближаясь к дому, он переживает какое-то особенное волнение. Пусть этот домик в Сан-Критоне и невзрачный, но здесь есть все, что в других домах и даже коттеджах богачей: застекленная верандочка, окна, двери и даже настоящее крыльцо с семью ступеньками…
Как только машина затормозила, со двора выбежали дети. Послышались их звонкие голоса. И вот Вилли уже подхватил маленького Джони на руки.
— А мама привезла нам шоколад. И я ел, и Феми, и мама, — щебетал мальчик. — И еще одна плитка осталась. Это мы тебе, па, оставили.
— Мне не надо, — сказал, улыбаясь и целуя сына, Рендол. — Я ведь не маленький.
— Так нельзя же, па, чтоб ты все нам и нам приносил. И тебе же хочется. Скажи, что нет?
— Нет.
— А вот и хочется! Так и мама сказала. Правда, Феми?
— Правда!
Вилли вошел в дом. Две небольшие комнаты были обставлены массивной старинной мебелью. Ее давно надо бы выбросить, но сенатору Уолтеру выгодно высчитывать деньги за ее амортизацию. Возле окна, на столике, покоилась радиола. Своей внешностью она обращала на себя внимание. Ее сделал сам Вилли, чем немало гордился. Радиола с красиво покрашенной панелью сверкала зеркально отполированной поверхностью.
— Вилли? — выбежала из кухни Нелли. — Мой Вилли, что у тебя слышно? Все хорошо?
— Больше чем хорошо, — ответил он, раздеваясь. — А у нас сегодня чем-то вкусненьким пахнет. Баранину тушила? Отгадал?
— Ага, баранину.
— Где же ты деньги взяла, Нелли? Вчера у нас не было ни цента.
— Из-под земли выкопала…
— Решила стать геологом? — пошутил Вилли.
— Я в этом смысле давно геолог. Садись обедать.
— Ну, а все же, откуда у тебя деньги?
Нелли не ответила. Она выбежала на кухню, загремела тарелками, ножами, вилками. Вилли был немало удивлен. Отчего это она такая сегодня веселая? Смеется, шутит, словно забыла обо всем на свете и даже о том, что он не получил аванса и неизвестно, как придется прожить завтрашний день.
«Эх, Нелли, Нелли. Ты всячески хочешь успокоить меня, а у самой на душе, верно, совсем не то: тревога, грусть, волнение. Знаю тебя, Нелли. Что ж, спасибо за это. Хоть и нелегка наша жизнь, с тобой прожить можно дружно, душа в душу. А это очень важно для нас, простых людей Штатов…» — думал Рендол, наблюдая через приоткрытую дверь за женой.
С его приходом дом наполнился шумом, радостным смехом. Вилли включил радиолу, посадил детей на колени, слушал музыку и играл с Джони и Феми.
