– Ну конечно, взрослыми глазами-то все по-другому, – засмеялся Гумилев. – А как там твой пушистый воспитанник?
– Ой, папочка, Мурзик совсем не умеет мяукать! Он рычит, мурлыкает и укает!
– Укает?
– Да, садится передо мной и говорит «ук»! Как будто икает. Так смешно! А еще он все время в дверь ванной стучится, пока я там моюсь, и рычит!
– Может он тоже хочет мыться? – предположил Гумилев.
– Да нет же, папа! Будто не знаешь, что коты моются языком! Это Мурзик боится, что я там могу утонуть! Поэтому я его пускаю в ванную. Он сидит в корзинке для белья и следит, чтобы со мной было все в порядке.
– Я смотрю, не ты кота, а он тебя воспитывает?
– Не воспитывает, а присматривает! А что ты там делаешь, в Америке? Вас президент встречал?
– Нет, президент нас не встречал. Даже губернатор нас не встречал, только заехал потом ненадолго и сразу улетел по делам.
– Все взрослые постоянно улетают по делам, – ворчливо, как старушка, сказала Маруся. – Когда я стану взрослой, я не буду никуда улетать по делам.
– К сожалению, не всегда получается так, как нам хочется… – начал было Гумилев, но осекся, подумав, что сегодня можно обойтись без философских разъяснений. А когда после еще нескольких минут веселого разговора с Марусей положил трубку, его обожгла мысль, которую он упорно отгонял от себя со времени вылета из Сещи. А что, если он не вернется?
Маруся, конечно, не пропадет. Есть друзья, родственники, но… Как она останется без отца? Сначала мать, потом – он…
– А для этого нужно вернуться, – жестко сказал сам себе Гумилев. Хотел только подумать, но произнес вслух, а вошедший в «штабной» номер Решетников переспросил:
– Простите, вы мне, Андрей Львович?
– Нет, Константин Кириллович, это я сам с собой. Рефлексирую, как и полагается русскому интеллигенту в энном поколении… Кстати, у меня тут предложение возникло.
– Внимательно вас слушаю, – сказал Решетников, приглаживая по своему обыкновению ладонями седоватый ежик волос.
– Давайте мы уже с вами перейдем «на ты». Не покоробит?
– Ни в коем случае. В смысле, ни в коем случае не покоробит. Тем более бывают ситуации, когда «на вы» просто некогда и нелепо обращаться. А мы с вами руками и ногами именно в такую ситуацию и лезем. Я сам хотел предложить, но постеснялся.
– Тогда надо… Ну, на брудершафт.
– Не вопрос, – Решетников подошел к мини-бару, извлек две бутылочки «Джонни Уокера», протянул одну Гумилеву, ловко скрутив головку, и улыбнулся. – Только целоваться не будем.
