Под влиянием исследования И. И. Смирнова и особенно работ С. Б. Веселовского в современной исторической науке сложилось нечто вроде стереотипа в оценке политической характеристики Сильвестра, данной Царственной книгой. «Исследователи справедливо отмечают, что эта характеристика полна тенденциозных преувеличений», — говорит новейший автор труда об Иване Грозном>{246}. Полагаем, однако, что высказанные нами соображения позволяют признать исторически достоверным образ Сильвестра, запечатленный Царственной книгой. Быть может, в ней кое-что и преувеличено. Но главное, а именно то, что Сильвестр обладал властью, стесняющей власть самодержца и ограничивающей ее, Царственная книга уловила верно>{247}. Важно отметить, что Сильвестр, по рассказу летописца, «владеяше всем» не единолично, а в компании со «своими советники», т. е. вместе с группой лиц, именуемых Избранной Радой.
Если Пискаревский летописец и Царственная книга недвусмысленно и прямо свидетельствуют о могуществе Сильвестра, то некоторые другие источники содержат косвенные указания на сей счет. К ним относится послание Сильвестра казанскому наместнику князю А. Б. Горбатому-Шуйскому, отправленное адресату где-то в конце 1552 года или в начале (январь — февраль) 1553 года, скорее всего до марта 1553 года, т. е. до болезни царя Ивана>{248}. Это послание кремлевского попа являлось ответом на письмо к нему Горбатого-Шуйского, в котором наместник просил Сильвестра сообщить ему, как оценивает царь его службу в Казани, о которой он извещал Ивана IV в специальном послании-отчете. В ответ Сильвестр писал: «А еже убо издалека зрех и овогда слышах благоразумное твое и премудрое писание к Царю и к ближним твоим, насладихся сего и порадовахся, и всячески удивихся многим твоим трудом и великим подвигом, иже строеши и утвержаеши град и живущих в нем, по Царскому наказу, и по своему, Богом дарованному, разуму. Велми о сем Государь и вси ближний благодарят твоего разума делу о всем. И о воинстве також устраяеши»>{249}. Отсюда следует, что Сильвестр был в курсе вопросов, связанных с управлением страной. Он имел даже доступ к служебной переписке, в частности к посланиям, приходящим на царское имя. Однако Сильвестр старался не выпячивать эти необычные для священника (пусть даже священника домового храма Благовещения в Кремле) возможности. Видимо, поэтому он говорит Горбатому, что его «премудрое писание к царю» не читал, а иногда только слышал о нем и «зрех издалека». Той же цели камуфляжа подлинной роли Сильвестра при царе Иване служит уничижительная риторика, присутствующая в его послании Горбатому-Шуйскому: «благовещенский поп», «последняя нищета», «грешный», «неключимый», «непотребный раб Сильвестришко» и пр
