«Молчание — признак любви», — подумал Федер. Поэтому, войдя в столовую, где находилась г-жа Буассо, он сразу заговорил, и говорил без умолку. Болтая, он затрагивал темы как нельзя более далекие от любви и от нежных чувств. В первую минуту этот поток слов обрадовал Валентину. Наделенная пылким воображением, она с ужасом представляла себе, что Федер возобновит разговор, начатый в оранжерее. Поэтому она и окружила себя белошвейками. Спустя несколько минут Валентина успокоилась; вскоре ее спокойствие стало чрезмерным; видя, что ум Федера занят вовсе не тем, чем он мог бы быть заполнен, она глубоко вздохнула. Ее особенно задела его веселость. Она посмотрела на него с наивным и нежным удивлением, которое было божественно. Федер отдал бы жизнь, чтобы иметь возможность успокоить ее, бросившись в ее объятия. Искушение было настолько сильно, что ему пришлось прибегнуть к следующему банальному средству — он посмотрел на часы и, сделав вид, что опаздывает на деловое свидание, поспешно вышел из комнаты. Правда, на лестнице ему пришлось остановиться: так велико было его волнение. «Когда-нибудь я выдам себя, это несомненно», — говорил он себе, держась за перила, чтобы не упасть. Удивленный и опечаленный взгляд, брошенный на него Валентиной, когда она не нашла любви там, где опасалась найти ее слишком много, пожалуй, доставил нашему герою больше счастья, чем страстные ласки, имевшие место накануне.
Это был час прогулок в Булонском лесу. Федер отправился туда верхом; но, едва въехав в лес, он чуть не налетел на чьих-то лошадей, а потом чуть не раздавил какого-то философа, который, желая быть замеченным, избрал для своих размышлений именно это место и читал на ходу.
«Я слишком рассеян, чтобы ездить верхом», — решил Федер поворачивая назад, и пустил лошадь мелкой рысью, заставляя себя пристально смотреть перед собой.
Вечером Федер еще сильнее ощутил, насколько велико было его безумие. В фойе Оперы он встретил Делангля. Тот поздоровался с ним, и Федер испытал внезапное волнение; грубый голос провинциала, созданный совсем не для того, чтобы проникать в человеческие души, отдался, тем не менее, в самых глубоких тайниках его души. Делангль сказал ему:
— Не зайдете ли вы к сестре? Она в своей ложе.
Несмотря на принятое решение, Федер уверил себя, что эти слова обязывают его зайти в ложу г-жи Буассо. Если он не покажется там, на это обратят внимание, решил он. Итак, он вошел в ложу. Случай ему благоприятствовал: он застал там несколько человек. Он был молчалив и неловок до смешного. «Я не разговариваю, — думал он, — и, следовательно, могу целиком отдаться своему счастью». Какой-то провинциал, недавно приехавший из Тулузы и слышавший, что мужчины иногда носят с собой флакон с солями, приобрел огромный флакон, похожий на маленькую бутылку, и велел наполнить его уксусной солью. Войдя в ложу, он вынул пробку из своего флакона, распространив при этом сильный запах уксуса, обеспокоивший всех присутствующих.
