Яркая картина, нарисованная Федером, так напугала Буассо, что он бессознательно ринулся к тому Вольтера, лежавшему открытым на письменном столе, и швырнул его на дальнее кресло.
— Но что дурного может сказать этот жалкий болтун о вашем обеде на двенадцать персон, об обеде, который обошелся вам в две тысячи франков? Кто-нибудь из ваших друзей заявит: «Он говорит так из зависти. Да этот бедняга никогда не видел подобного обеда — разве только через замочную скважину!» Правительство подвергается нападкам целой толпы адвокатов. Покупая Руссо и Вольтера, вы примыкаете к партии болтунов и недовольных. Как человек, признающий лишь материальные наслаждения, вы присоединяетесь к богатым людям, вы разделяете их интересы. Они уверены в вас, и правительство тоже в вас уверено: человек, дающий обеды в две тысячи франков, должен бояться простонародья.
С этими словами Федер посмотрел на часы и, заявив, что забыл о каком-то деле, поспешно простился. Благодаря этому исчезновению тщеславие Буассо осталось непотревоженным; толстому торговцу не пришлось напрягать внимание и подыскивать подходящие возражения, чтобы опровергнуть приведенные Федером факты. Теперь он мог заняться серьезным анализом всего того, что сказал молодой художник.
Федер правдиво передал Валентине все доводы, выдвинутые им против книг и в защиту культа физических наслаждений.
— Если господин Буассо, — добавил он, — будет устраивать обеды по той программе, которую ему набросаю я, он, может быть, израсходует пятьдесят тысяч франков, зато меньше чем через полгода его будут знать в Опере, на Бульваре, и удовлетворенное тщеславие доставит ему такую радость, что он рассмеется Деланглю прямо в лицо, когда тот скажет ему: «Да разве вы не видите, что Федер влюблен в Валентину?»
Так беседовала влюбленная пара. Наш герой приучил г-жу Буассо к этому языку. Правда, Федер никогда не добавлял: «Да, я люблю вас страстно. Вы изменили мою жизнь. Неужели вы никогда не ответите на такую любовь?», и т. д., и т. д.
Ни одно слово такого рода ни разу не слетело с его уст, но, за исключением слов, все в нем говорило о любви, и Валентина недвусмысленно назначала ему свидания; другими словами, она с величайшей точностью сообщала ему часы, когда собиралась приехать из Вирофле в Булонский лес. Там и встречались наши юные друзья в те дни, когда Федер не приезжал в Вирофле. Он сам рекомендовал Буассо кучера и ливрейных лакеев, стоявших на запятках. Убедившись, что эти слуги не болтают лишнего, Федер под предлогом моциона для своей лошади постепенно приобрел привычку выезжать навстречу г-же Буассо к мосту Нейи, но никогда не показывался рядом с нею в Булонском лесу. С Валентиной он говорил обо всем, только не об этих предосторожностях, которые могли бы встревожить ее наивную душу.
