В этой жизни, посвященной в утренние часы научным занятиям, а вечерами — посольским балам, любовь ни разу не затронула сердце богатой наследницы; французы только занимали ее, но не трогали.
— Конечно, — говорила она матери, часто хвалившей их, — это самые любезные люди на свете. Я восхищаюсь их блестящим умом; их тонкая ирония постоянно удивляет и забавляет меня; но не кажутся ли они вам смешными и манерными, когда пытаются сделать вид, будто они взволнованы? Разве они способны на искреннее чувство?
— К чему эта критика? — отвечала благоразумная г-жа фон Вангель. — Если Франция тебе не нравится, вернемся в Кенигсберг; не забывай, однако, что тебе уже девятнадцать лет и что я могу умереть; пора тебе выбрать защитника в жизни. Если я умру, — прибавила она с грустной улыбкой, — великий герцог К. выдаст тебя замуж за своего адъютанта.
В один прекрасный летний день г-жа фон Вангель с дочерью поехали в Компьен посмотреть на королевскую охоту. Развалины Пьерфона, внезапно открывшиеся в глубине леса, поразили Минну до глубины души. Она еще была во власти немецких предрассудков и считала, что все великие памятники, находящиеся в Париже, «этом новом Вавилоне», носят на себе печать сухости, насмешливости и злобы.
Развалины Пьерфона тронули ее, напомнив ей руины древних замков на вершинах Брокена. Минна упросила мать остановиться на несколько дней в маленькой деревенской гостинице в Пьерфоне, где они устроились очень неудобно. Однажды в дождливый день Минна, шаловливая, как двенадцатилетняя девочка, уселась под воротами гостиницы, чтобы смотреть, как льет дождь. Она заметила висевшее там объявление о продаже поместья, расположенного по соседству. Через четверть часа она в сопровождении служанки, державшей над ее головой зонтик, явилась к нотариусу, чрезвычайно озадаченному тем, что такая молодая и просто одетая девушка разговаривает с ним о покупке имения стоимостью в несколько сот тысяч франков. Вслед за тем она попросила его подписать купчую и принять в виде задатка несколько тысячефранковых билетов.
Благодаря случаю, который я остерегусь назвать необыкновенным, Минна была лишь слегка обманута в этом деле.
Имение называлось Пти-Вербери. Владельцем его был некий граф де Рюпер, известный во всех замках Пикардии. Это был высокий, очень красивый молодой человек; с первого взгляда он производил чарующее впечатление, но спустя некоторое время в нем обнаруживались грубые и вульгарные черты, отталкивавшие от него людей. Граф де Рюпер вскоре объявил себя другом г-жи фон Вангель; ей он казался забавным. Быть может, он единственный из молодых людей того времени напоминал тех очаровательных светских повес, приукрашенный портрет которых мы находим в мемуарах Лозена
