Минна легко разгадала причину смущения, которое читала в глазах Альфреда. Однажды вечером она имела неосторожность спросить его об этом; Альфред откровенно высказал все, что думал; Минна была ошеломлена. Альфред был настолько близок к истине, что ей трудно было защищаться; к тому же мнимая г-жа Крамер, забыв свою роль, неосторожно дала понять, что денежные вопросы для Аникен не имеют никакого значения.
Придя в отчаяние от впечатления, произведенного на Альфреда словами г-жи Крамер, Минна чуть было не открылась ему. Ей было ясно, что человек, страстно полюбивший Аникен, будет любить также и фрейлейн фон Вангель. Но, узнав истину, Альфред будет уверен, что снова встретит ее в Париже, и тогда она не сможет склонить его к тем жертвам, которые он должен принести их любви!
Минна провела весь день в этих мучительных сомнениях. Но ей предстоял еще более трудный вечер. Хватит ли у нее сил остаться твердой и не открыть тайну, несмотря на печаль, которую она прочтет в глазах Альфреда, хватит ли сил терпеть, чтобы вполне естественные подозрения ослабили или даже совсем рассеяли его любовь? Вечером Альфред проводил жену в «Редут» и не вернулся оттуда. Там был бал-маскарад, очень шумный, очень людный; улицы Экса были запружены колясками, принадлежавшими любопытным, которые съехались из Шамбери и даже из Женевы. Блеск всеобщего веселья усиливал мрачную меланхолию Минны. Она не в силах была оставаться в гостиной, где уже несколько часов напрасно ждала любимого человека. Она ушла к своей компаньонке, но там ее тоже подстерегала неудача: эта женщина холодно попросила у Минны разрешения уехать, добавив, что хотя она и очень бедна, но не в силах больше играть ту малопочтенную роль, которую ей навязали. Минна не принадлежала к тем людям, которые в затруднительных обстоятельствах умеют выбирать уклончивое решение; ей, наоборот, достаточно было одного слова, чтобы сложное сплетение жизненных событий вдруг предстало ей в новом свете. «В самом деле, — подумала она, пораженная словами компаньонки, — мое переодевание никого более не обманывает; я потеряла честь. Меня, без сомнения, считают авантюристкой. Раз уж я все потеряла ради Альфреда, — мысленно добавила она, — было бы глупо лишать себя счастья увидеть его. На маскараде я смогу по крайней мере глядеть на него сколько мне захочется и изучать его душу».
По ее просьбе им принесли маски и домино; из Парижа она привезла с собой бриллианты, которые теперь надела — то ли из желания лучше замаскироваться и не быть узнанной Альфредом, то ли для того, чтобы выделиться из толпы масок и добиться, чтобы он заговорил с нею. Минна появилась в «Редуте» под руку со своей компаньонкой, интригуя всех своим молчанием. Наконец она заметила Альфреда, который показался ей печальным. Минна следила за ним взором и чувствовала себя счастливой, когда вдруг чей-то голос совсем тихо сказал:
