На этой же стене я не могла не обратить внимания на большой фотопортрет Бертольда Брехта. О работе над Брехтом актриса мечтала уже давно. Это ее идеей в свое время воспользовался Юрий Любимов, поставив со своим курсом «Доброго человека из Сезуаня», который и положил начало Театру на Таганке. А ведь Пашкова так хотела сыграть эту пьесу на вахтанговской сцене!
К тому моменту, когда я впервые переступила порог ее дома, я уже побывала в ЦДРИ на ее моноспектакле «Песни и баллады Бертольда Брехта». Актриса выходила на сцену в элегантном брючном костюме из черного бархата, который оттенял ее светлые волосы, и зал уже не мог оторваться от нее самой, от ее теперь низкого голоса, от того, о чем она пела и говорила. От смены ритмов, красок, настроений кружилась голова. Голос ее был то сухим и жестким, то становился нежным и волнующим, то детски обиженным, как у ребенка - эта незабываемая ее фраза «Ну, почему ты куришь, Джонни?» в балладе «Джонни из Сурабаи».
И вот мы стали записывать на радио ее композицию с тем же названием, что и ее концертная программа. Не скажу, что Брехт - это мой автор, но я старалась проникнуться мыслями и чувствами Пашковой, ее отношением к Брехту, старалась разгадать, почему он так близок ей. Годы общения с Галиной Алексеевной помогли мне понять, что, видимо, эти точки соприкосновения с ним были в ее исключительной натуре, в ее решительном характере, в ее прямоте и бескомпромиссности, и потому она яростно открывала для себя все новые и новые страницы его творчества. И не однажды мы возвращались с ней к Брехту на радио.
Потом была еще одна яркая страница в нашей совместной с ней и Анатолием Липовецким работе - спектакль «Хелло, Долли», сначала на радио, а затем на фирме грамзаписи «Мелодия». Собралась замечательная группа вахтанговцев: Шалевич, Синельникова, Райкина, Зозулин, Алабина, Коваль. Работали очень увлеченно и дружно. В первом варианте актеры играли текст, а музыкальные номера, как это было и с другими мюзиклами, звучали в исполнении американских артистов. На «Мелодии» же актеры записывали и музыкальную часть на русском языке. Аранжировки делал Владлен Махлянкин, в этой работе принимал участие оркестр «Мелодия» под управлением Георгия Гараняна, который делал с Галиной Пашковой и все другие работы, вышедшие на пластинках.
В этот период мы с Анатолием Давыдовичем часто бывали у нее дома. Познакомились с ее мужем Константином Борисовичем, который очень бережно относился к ней. Вспоминаю в их квартире огромную елку, которая всегда стояла до конца января, а то и дольше, и убирали ее обычно тогда, когда она зацветала. Вспоминаю наши разговоры за большим столом «сороконожка», на котором во время праздников всегда был вкусный пирог и как-то по-особому приготовленная Галиной Алексеевной утка. И, конечно, не обходилось без нескольких стопок водки. Иногда встречались за столом и с Владимиром Махлянкиным, который всегда делал для нее аранжировки. Их дружба продолжалась до тех пор, пока не произошел неприятный инцuдент. Когда в театре Вахтангова собирались ставить Брехта (без Пашковой?), а его пригласили принять участие в этой работе как аранжировщика, Махлянкин отдал театру ее «нулевую» фонограмму. Этого Галина Алексеевна простить ему не смогла.
