Припадёшь ли щекою к листу, обессилев,
В ливень выйдешь ли — в сердце печёт немота…
Брешь открылась в характере или
Откровенно зевнула в душе пустота?
За надеждой надежду терял без надрыва
И, встречая промозглый, направленный взор,
Только прямо глядел. Отчего же тоскливо
Песнопевцу железных, промышленных зорь?
Верил, что поквитаюсь со славой, не скрою,
Когда землю кайлил и на зимниках стыл…
Если спросите, что у меня за душою,
Душу выверну, а, не поверите, — стыд.
Помню, как, размышления перегоняя,
Жадно ветром железной эпохи дыша,
Был, как мальчик, запальчив я, не замечая,
Как на бешеной скорости слепнет душа…
Но беспамятней поле, в котором ловлю я
Слабый отблеск былого. Всё зримей печать
Запустения, и потому не могу я
В кровной связи с ним о накипевшем молчать,
Ведь и поле в укор мне! Да разве возможен
Взгляд иной на творимое здесь?
Мало — знать!
Мало — сетовать на умолчанье! Я должен
Обо всём, что мятется во мне, — рассказать…
Не сулит моё дело покоя мне, знаю,
Ну, а всё ж, сквозь злословие и маету,
Я обязан,
обязан пробиться к сознанью,
Хоть кому-то помочь превозмочь слепоту.
Можно ль ждать, что «закроют» проблему другие,
Если горькие лета нас ждут впереди,
Если души у многих — ещё в летаргии?
Потому и не жди, а буди — береди!
Выбирай: либо лес, поле с речкою, либо
Прах пустыни… Покуда не все извели,
Не лукавя, кричу: «Нет покоя мне, ибо
Нет мне счастья и жизни вне этой земли!»
Ветер,
северный ветер урёмы оплавил,
Обмирая, вдруг оцепенела вода,
Льдом задёрнув глубины… Я точку поставил
И тетрадь отодвинул. Когда
Вновь вернётся ко мне ощущение лада
С целым миром, с собою? Да как заслужить
Равновесие духа и слова? Досада
Хмуро тлеет в душе — от бессилья внушить
Вам, соотчичи, — в неискупимые годы
Мы не просто природу зорим — в долг живём…
Отбирая, как кажется нам, у природы,
У себя же, нелепое племя, крадём
И прорухам своим дифирамбы поём.
С истин сорваны пломбы… Не ждём гекатомбы…
Но, по клятым законам прогресс торопя,
Надсадились душой… Что банальные бомбы! —
Мы куда как верней уничтожим себя,
Добивая озёра и пущи,
Сознавая, что в свой же черёд
Истреблённое нами — в грядущем
Нас самих, в пустоту и ввергая, вобьёт.
Лишь спасённое — от вымиранья спасёт…
Смысла нет, как и нет правоты, в поединке
С терпеливой природою! Словно зерно,
В милосердье к безбрежным массивам, к былинке
Милосердие к нам же и заключено,
Пробиваясь в урочные сроки ко свету,
Где наглядна трава, достоверна роса…
Низко кланяюсь, шапку снимая, поэту:
