Но успеть ли, дадут ли назвать его:
«Разина» закрыли… Но всё же душа не потому ноет. Нет. Это я всё понимаю. Есть что-то, что я не понимаю. Что-то больше и хуже»
(Из письма В. Шукшина к В. Белову).
Почему-то перед глазами последний кадр из «Печек-лавочек», Шукшин сидит на Пикете, босой, напряжённо смотрит в даль. И уже не Князев, не Разин, а сам Шукшин думает:
«Та сила, которую мужики не могли осознать и назвать словом, называлась — государство»
(В. Шукшин. Я пришёл дать вам волю).
Слово сказано. Оно, как говорится, — не воробей…
