— Боже тебя упаси, — остановила его библиотекарь.
— Может, шею перерезать, — рассуждал Цыган. Он не мог сказать прямо: «Нужна книга о том, как
заколоть свинью в одиночку», стыдился жадности.
— Развитие мясо-молочной промышленности в прошлой пятилетке, — прочла библиотекарь.
— Нет, — отмахнулся Цыган от жутких слов.
— Разведение кроликов, разведение свиней.
— Уже выросла. Резать пора, — поправлял Цыган.
— Приготовление колбас. Как сделать тушёнку, — прочитала библиотекарь чуть ли не по слогам. — Вот и всё. Дальше идёт другая рубрика, — сказала она. — Уничтожение насекомых.
— А уничтожения свиней там нету?
— Да вот почему-то не пишут об этом, — как-то понимающе сказала женщина. — А ты пригласи резника, и делу конец, — догадалась.
— Не могу против себя пойти, — признался Цыган.
— А как бы ты читал?
— Дочка почитала б. Она хорошо читает.
— Извини, Толя, что нету, не могу выручить тебя. Цыган ушёл. «Зарежу и без помощников и без
книг».
Ранним утром, когда в темноте уже начали появляться супрематические щели, намёки на день, Цыган вошёл в загон, открыл дверь в сарайчик и скомандовал:
— Подъём!
Свинья колебалась, идти или нет. Ладно, пойду. Что в такую рань-то?
Цыган скрутил её верёвкой — знал как — и они пошли к жертвеннику. Свинья упиралась, и Цыган осознал, какую силищу набрала она на его харчах. Продвигались медленно: шаг вперёд, два шага назад. В силе она почти не уступала человеку, о выносливости её было ничего не известно. «Может, кликнуть соседа», — подумал Цыган, но, воззлившись на себя, потащил животное со всей мочи. Свинья упиралась, ноги у неё не шагали, они стояли ровно, не сгибались, и позади оставалась борозда, как после плуга. Трудная дорога к месту казни. «За что?»
Мягкая соломка, которая лежала на предполагаемом месте, распалила уже свинью, силы её удвоились, и они — жертва и палач — остановились в нескольких шагах от лобного места. Передышка. Нрав своей воспитанницы Цыган знал отлично, он угадывал её малейшие капризы, причуды и прихоти; она не любила, когда щекотали соломинкой в ухе, и млела, когда её почёсывали. И тут вдруг Цыган почесал ей животик, мышцы сами собой расслабились; и вот они у цели. Хитростью взял Цыган, обманом. Вот как бывает.
Времени прошло много, ещё не вечерело, и солнце ещё не взошло, но уже рассвело, и было видно всё, весь ужас происходящего открывался пред очами беспечного путника, вечного странника в поисках милостыни. Надо было идти и просить, просить. По темноте не видно, вот рассвело, значит, пора в дорогу.
