переступил порог гробницы Тутанхамона. Остальные с воодушевлением согласились с ним, да я и сам знал, что это правда.
И все же, пока мои помощника суетились вокруг, радостно поздравляя и хлопая по плечу друг друга, мой взгляд был неотрывно прикован к скромному предмету цилиндрической формы, он был сделан из белого металла и лежал в ногах скелета среди щедрых россыпей золота и драгоценных камней. Я не спускал с него глаз все время, пока Джонсон несколько часов подряд фотографировал и снимал на кинопленку гробницу и ее содержимое, категорически настаивая на том (мне это тогда казалось святотатством), чтобы как можно скорее опустошить саркофаг: воздух настолько насыщен влагой, утверждал он, что находки могут мгновенно подвергнуться порче. Вслед за этим Мэри, преисполненная глубочайшего уважения к святыням древности, записала на магнитофонную ленту все наши соображения по поводу необходимости научного анализа и реконструкции нашей находки. Я в своем выступлении ни слова не сказал о металлическом цилиндре, остальные, видимо, его просто не заметили или не придали ему никакого значения. Но мне было так неловко, будто я выставил в игре крапленую карту.
Разумеется, каждый из нас в этот день дошел до крайнего физического и нервного переутомления.
Я тоже боялся, что не смогу все это выдержать. Поэтому за ужином, затянувшимся далеко за полночь, принял слоновую дозу успокоительных таблеток. В результате я все еще продолжал бодрствовать, когда весь лагерь уже погрузился в сон…
А теперь, мой друг, начинается самая невероятная часть моего повествования. Ради нее мне пришлось сделать такое обширное вступление. Прошу вас — выслушайте меня молча и не задавайте мне сразу вопросов. Знайте, что, за исключением аббата, вы первый, кому я после стольких лет молчания вверяю эту страшную тайну…
Цилиндрический ларец, я и теперь его так называю, стоял перед моей походной кровью. Опустившись на колени, я стал пристально его осматривать.
Полированная поверхность цилиндра с пугающей завершенностью ярко сверкала при свете лампы. Пот выступил у меня на лбу. Я уже был совершенно уверен в том, что этот предмет изготовлен с помощью наисовременнейшей техники из сплава, близкого к хромистой стали наивысшего качества. Напрасно пытался я убедить себя в том, что это какое-то наваждение и что неприлично даже говорить о таких вещах, но ведь я мог ощупать и даже определить примерный вес моего сокровища. Ларец имел около фута в длину, был с ладонь в диаметре и весил фунтов восемь. Единственное, что меня несколько смущало, никак не укладываясь в представление о современном изделии, — это выгравированное в углу ларца изображение Пернатого Змея Кецалькоатла, бога древних индейцев.
