Сквозь белые рожицы холодов,
Сквозь мерзлые кратеры стадионов
Я слышу, как в крошеве проводов
Хвостами сшибаются радиоволны.
Уже доля каждого сочтена,
И выжившим велено отсыпаться.
Самая первая седина.
Появилась, когда тебе стало за двадцать.
Алые рваные паруса
Новенькой солнечной батареи
Навряд ли способны на чудеса,
Они никогда тебя не обогреют.
Моих же уже никому не отнять —
Из утлой фанеры, из кровельной жести,
Они пережили почти тридцать пять
Огромных космических путешествий.
Сквозь нынешний день, не лишенный надежды,
И завтрашний выглядит необозримым.
Но небо уже самолетов не держит,
Но небо уже наливается дымом.
Встречено разное на пути —
От полного краха до полной победы.
Но того, что хотелось бы вновь обрести,
Нет даже в туманности Андромеды.
Мы, будто бы дети проторенных трасс,
Привыкли в беде апеллировать к взрослым,
Но взрослые снова, в двухтысячный раз
Сбежали от нас через тернии к звёздам.
Вкушающий завтраки в белых одеждах,
Ты к ужину выйдешь в темно-зеленом.
Но небо уже самолетов не держит,
Оно уже стало, как море, соленым.
Я спрячу свой мозг страусом эму
В песок этой белой больничной палаты.
Прими меня, Космос, в свою макросхему
Хоть самой ничтожной, бессмысленной платой!
………………………..
Светилам и спутникам их невдомёк,
Когда мы состаримся — до или после.
Корабли, залетевшие на огонек,
Мы в этом будущем — только лишь гости.
